Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях

– Священник… – начала Мэгги. Сглотнула. Она никому не говорила о том, что он сказал, и таскала его слова за собой, как дохлого зверя, привязанного к ноге. – Это священник сказал, что мне на ухо нашёптывает дьявол. Что я сбилась с христианской стези и принесла грех в этот мир.

Она до сих пор чувствовала его хватку на руке.

– Ах, христианская стезя, – сказала мисс Келли. – Как же они любят прокладывать для нас христианскую стезю. Сами-то мы не справимся. Что за священник? Такое ощущение, что ты его немало напугала.

– Сомневаюсь.

– А ты не сомневайся. Наша страна задумана так, чтобы власть оставалась у немногих избранных, но приглядись к ним поближе – и увидишь, в каком ужасе они живут. А как иначе. Их власть стоит не на моральном авторитете, а на насилии. На том, чтобы не дать подняться другим. Они строят страну на костях. – К её щекам прилила краска. – И они в ужасе от мысли, что мёртвые восстанут.

Тут она покачала головой, словно наговорила лишнего. Поднялась, отряхнула юбку, потянулась. Забрала обе чашки. Словно обозначала, что их разговор окончен, но Мэгги просто не могла в это поверить – столько дверей в разуме, которые она старалась закрыть, вдруг распахнулись настежь.

– Мисс Келли, – сказала она. – Почему мы его увидели? Почему только мы?

– Не только мы. Некоторые дети тоже. Кое-кто из них говорил правду. Да и Ханна видела, сама знаешь, но отец, понятно, ей не поверил. Дети странные. Они часто видят то, что не открывается другим.

– А почему этого не видят все?

– Не знаю, Мэгги. Как я понимаю, это зовётся даром, верно? – её голос звучал устало, но она всё же мельком улыбнулась. – Может, мы просто были готовы увидеть. Уверена, мистер Крейн тоже бы увидел, если бы себе позволил. Но он уже определился с тем, каким видит мир, и ничего другого ему не надо.

И она оставила Мэгги в нежном утреннем свете, рядом с немыми надгробиями и заброшенным деревянным каркасом.

Глаза снова упали на имена. «…ри и Эла… 17…».

Скоро имена сотрутся и исчезнут вовсе.

А ещё скоро камни снова перенесут. Деревья вырубят. И будет больше школ, больше зданий, больше магазинов, больше фабрик, больше всего. Другого выбора нет. Это знали все. Нужно строить страну – и затем жить с последствиями.

Мэгги поддёрнула рукав и провела пальцами там, где, как ей когда-то казалось, к коже пеплом прилип гнев. Но теперь она не почувствовала ничего, кроме осенней прохлады, зато вдруг обнаружила, что если стоять совсем неподвижно, то под землёй ощущается движение. Скорее всего, вода, подумала она: забытый ручей под школой, прямо как под домом в Хайдсвилле.

Подчиняясь порыву, она припала к земле, прижалась к ней ухом. Да. Она что-то слышит, глубоко под землёй, вот только на воду это непохоже. Скорее на голоса.

Глава 41

Домой она брела как в тумане, и ничто уже не казалось настоящим: обычное светлеющее утро, торопливые люди, заполняющие улицы, деревья с позолоченными листьями – всё такое хлипкое и несущественное, тронь – и развеется, раскрывая под собой незнакомую глубинную истину. От голода кружилась голова, и она не знала, куда идёт: ноги сами несли её.

У дома Мэгги увидела, что на пороге кто-то сидит. Незнакомый. Она спросила себя, не сон ли это, не очередной ли фантом разума. Но в человеке было что-то материальное. Молодой, светловолосый, и при виде Мэгги он неловко встал. Поправил шляпу и приветственно поднял руку.

– Доброе утро, – сказал он, неуверенно глядя на неё. Её туфли промокли от росы, юбку заляпало грязью, а уж какое у неё лицо, она себе и представить не могла.

Мэгги остановилась перед ним, забыв, как говорить, как быть обычной, пока наконец не раскопала в памяти слова:

– Доброе утро.

Он полез в карман и достал конверт, протянул, словно это приглашение, впрочем, так и оказалось.

– Я Закари Браун, – сказал он. – Мне писала Лия… миссис Фокс… мисс… Лия, писала о Кельвине. Вы – это она?

– Её сестра.

– А. Хорошо. В общем, видимо, Кельвин дал ей моё имя. Я не смог попасть на похороны, но хотел вас навестить и попрощаться с ним. – Когда Мэгги не ответила, он добавил: – Я в Рочестере проездом, по дороге на запад. Она дала этот адрес и ещё адрес фермы в Аркадии, вот я и… но здесь никого, она, видимо, ушла на рынок или…

– Но кто вы? – спросила Мэгги.

– Надо было написать, предупредить, что я приеду, – продолжал он, – и я хотел, хотел передать, что получил ваше письмо…

– Это моя сестра занимается письмами, – ответила Мэгги. – Я-то даже не знала, что у Кельвина были родные.

– Почти и не было. Мы двоюродные братья, но все наши родители скончались в молодости, и с тех пор мы уже не виделись. – Поняв, что Мэгги не возьмёт письмо, он сунул его обратно в карман. – Я видел Кельвина только пару раз в детстве. Мы приезжали в гости на ферму, где он жил с родителями, поэтому мне теперь и написали. Я хотел посетить похороны. Думал, этого хотели бы и родители. Жаль, очень жаль, что он скончался. – Закари поперхнулся. – В нашей семье болезни – обычное дело, – прибавил он.