Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

назавтра — и письмо — дневник маме отошлют. Так и останется. Да и не убьют — сам поумнеет — дневник же не для переписывания а для перечитывания. Так и останется «Сошедшие с ума пулеметчики».

— Тык, сойдешь тут – соглашается Серега.

— И никакого гуманизьма и соплей. Страх и ярость — и готово сумасшествие –

резюмирует Енот.

Мне остается только согласиться.

— Обследовать клиента долго будешь? – уточняет у меня, помолчав, Серега.

— Как получится. Так—то у пациента вид не очень пугающ. Я думал хуже будет.

— Это хорошо, что лучше – кивает головой вологодский.

— Лучше – оно лучше, чем хуже. Хуже – оно хуже, чем лучше – умудренно кивает головой и Енот.

Это выглядит комично и мы все непроизвольно улыбаемся.

— А ты чего узнать—то хотел – не прерывая резьбы по кости осведомляется казах.

— Да понимаешь, тут такое дело – отвечает Сергей – ты помнится про «анфиладный огонь» толковал, вот об этом и хотел поговорить. Тут дельце намечается сложноватое, возможно пригодится и такое.

— Банда? – утвердительно спрашивает резчик по кости.

— Ага. Людоеды. Секта что ли.

— Эх, тут я тебе мало что скажу. Да ты и сам все знаешь. Располагаешься сбоку от атакующих, им по тебе работать трудно, свои мешают. Тебе – легче, вот и все в общем.

— Да это—то я знаю, вопрос—то в том, как угадать где позицию то выбрать – чтоб они тебя своим краем не зацепили. А то уже тебе самому, похоже, будет анфиладный, сбоку.

— Это вы о чем? – спрашиваю я просто для поддержания разговора. Все равно пулеметчиком мне быть не светит.

— Метода ведения огня вдоль фронта противника, с фланга. Цепь скашивает как газонокосилкой. Весь вопрос только в том, чтоб выбрать место и оказаться именно сбоку, а не на самой дороге у атакующих – поясняет Серега.

— Эх, жаль дяди Паши здесь нет – вздыхает искренне казах.

— Это ты про кого?

— Сосед мой. Дядя Паша – исчерпывающе поясняет тот.

— С чего это твой сосед так в пулеметах понимает? – удивляюсь я – Афган? Или что совсем экзотичное вроде Анголы там или Вьетнама?

— Еще экзотичнее – улыбается продолжающий резать кость собеседник – Герой Советского Союза еще по Большой войне. Вот он – да, мастер.

— Погодь, ему что, за сто лет уже?

— Ага. Думаю, что и сейчас выжил, мозги у него в полном порядке. Представь себе – под артобстрелом, когда все в штаны кладут или еще как веселятся – из трех битых станкачей сумел собрать один исправный. После артобстрела фрицы сунулись – а тут такая неожиданность. И положил аккуратно – гранату чтоб не докинули и чтоб минометами не помогали. И головы поднять не дал, пока наши переправлялись на подмогу.

— За это и героя дали?

— Не, там много чего было. Официально за ним больше трехсот покойников. Документально подтвержденных. Я ж говорю – мастер. По анфиладному огню тоже был спец, только его правильнее кулисным огнем называть, этот способ. Уже под Берлином именно так – сбоку – контратакующую роту немецкую распотрошил, восемьдесят пять фрицев легло. Наглость конечно на нейтралке прятаться, но явно расчет был точный – как вскочили, так шеренгой и улеглись.

— Странно, я о таком не слыхал. Счета вроде как у снайперов, у летчиков – задумываюсь я.

— Ага. А пулеметчики из соломы деланы. Так? – хмыкает казах.

— Хорошо. А твой счет каков?

— Тридцать восемь.

— Что, серьезно?!

— Совершенно. Потому я к дяде Паше Кольцову особым уважением проникся. У него больше трехсот.

— Погодь, но ты только на моей памяти зомби несколько сот положил…

— Не в счет. Это не полноценный враг. Гордится тут нечем. Мишени.

— А морф тогда? Ночью?

— Этот тридцать шестой был – улыбается пулеметчик.

Вона оно как оказывается…

Опрос и обследование несколько утешают. Да и на ленте ЭКГ признаков инфаркта не увидел. Проконсультироваться—то конечно проконсультируюсь, но пока видно что есть функциональные нарушения, вроде бы начальная стенокардия напряжения (хотя тут пациент сам виноват, тяжести таскал неподьемные, не удивился бы я, если б он до грыжи допрыгался), может быть и миокардиодистрофия. Неприятно, но всяко не инфаркт. Давление померял –ну да, повышено. Предлагаю пулеметчику оставить прибор для пользования – электронный, только на руку надеть… Отказывается. Ну да, знакомо. Черт, почему людям настолько влом чуток о себе подумать? Вот ради курева Ербол готов на любые подвиги, а давление себе мерять –никак. Знакомо.

Всучиваю ему панангин – неплохо для начала немного поддержать сердце, таблетки простенькие, собственно, только для пополнения ионами калия и магния, но без этих калия – магния сердцу работать в разы сложнее, такие вот хитрости значения мелочей в человеческом организме. Добавляю по стандартной схеме лечения и собираюсь отправляться. Но мои спутники не торопятся. Но их разговор настолько специфичен, что я понимаю только в общем, что да как делать пулеметчику.

Впрочем, меня это тем более не интересует, что пулеметы для меня лес темный, а уж тактика действий с ними… Лучше я даже соваться не буду, хуже нет, когда считаешь, что умеешь, а на деле даже не дилетант, а куда убожистее. Себя – то всяко обманывать не стоит, напорешься потом с гордыни—то.