Мы не сеем колючек

— Тут гораздо меньше! — зло бросила Тавхида, пересчитав деньги.

— Вот еще три талона.

— Кто их дал?

— Сержант Гадд, Фараг-зфенди и Аббас.

— Какой Аббас?

— Сын владельца типографии Бараи.

— Говорят, ты его раньше знала.

— Мы были соседями.

Тавхида задумчиво повертела в руках талоны.

— Сержант взял книжечку на прошлой неделе. После этого я его видела раза два… Фараг-эфенди купил талоны лишь позавчера. С ним тоже все ясно. Остается Аббас… В последний раз он брал книжечку уже с полгода назад. И сдается мне, с тех пор появлялся здесь довольно часто. Пора бы уже платить и деньгами. А сегодня, значит, опять оставил талон… Откуда он у него?

— Может, дал кто-нибудь из знакомых… — предположила Тахия.

— Ты не видела, у него были еще талоны? — спросила Люхез у Сейиды.

— Не знаю.

— А он точно не покупал другой книжечки? — повернулась Люхез к хозяйке.

— Я не видела его рожи перед конторкой вот уже несколько месяцев… — отозвалась Тавхида и продолжала, чтобы хоть как-то успокоить себя. — Наверное, у него все-таки оставались талоны от старой книжечки.

Тем разговор и кончился.

Через несколько дней Аббас опять заплатил талоном… Хозяйка решила поговорить с парнем, когда тот придет в следующий раз. Она подстерегла Аббаса на лестнице:

— Послушай, откуда у тебя талоны?

— Купил.

— Где?

— Как где? — криво улыбнулся Аббас. — Известное дело — не в государственном банке! У тебя, конечно.

— Что-то не припомню…

— Напряги память.

— Если только месяцев шесть назад…

— Бот видишь!

— Но у тебя не должно уже ничего оставаться.

— Значит, кое-что еще есть… Пожалуйста, можешь взглянуть.

— У кого ты их берешь?

— Тебе-то какое дело? Главное, что я плачу!

— Главное, чтобы не отсюда ты их стащил!

Аббас изобразил оскорбленную добродетель:

— Честью клянусь, ты слишком подозрительна, Тавхида!

Этот разговор, разумеется, не успокоил хозяйку, более того — теперь она была почти уверена, что Аббас выкрал книжечку у кого-нибудь из постоянных посетителей. Подсчет выручки еще больше увеличивал ее тревогу: денег не прибывало, а количество талонов росло. И однажды, когда недельную выручку почти целиком составили печатные бланки с затейливо набранным названием заведения, бандерша взорвалась:

— Это что же такое творится? Откуда столько талонов?

— Они фальшивые! — воскликнул Абу Зейд.

— Чего тебе только в голову не взбредет! — напустилась на него хозяйка, но эта мысль, поначалу показавшаяся дикой, нашла в ее душе какой-то неясный отзвук. Словно что-то очень важное вертелось в памяти и никак не приходило на ум… И вдруг она вспомнила!

— Послушай, Сейида, не ты ли мне говорила, что у отца Аббаса есть типография?

— Я, — безмятежно отозвалась Сейида.

— Ах он, тварь! — взревела бандерша. — Подделывает талоны в своей типографии! Больше некому… Надо немедленно заявить в полицию!.. Я ему покажу, подлецу!

— Не может этого быть! — оторопела Сейида.

— У таких все возможно! Сплошное жулье!..

— Успокойся, Тавхида! — рассудительно загудел Абу Зейд. — Ну, подумай, кому могло понадобиться подделывать твои книжечки? Тоже мне банкноты!

— Клянусь Аллахом, это как раз и похоже на такого мерзавца! Банк ограбить у него кишка тонка, а бедных девушек готов обобрать до нитки!

Тавхида повернулась к Тахие:

— Кто дал тебе эти талоны?

— Не помню…

— А тебе, Рора?

— Какой-то незнакомый мужчина.

— А мне… — вспоминала Люхез, — Абу Сариа, мастер Реда и… один незнакомец!

— Ну и скотина! — возмутилась Тавхида. — Мало того, что сам ходит сюда по фальшивым талонам. Он еще и торгует поддельными книжечками!.. Я убью его, клянусь Аллахом!

— Перестань, Тавхида, может, все еще и не так… — снова попытался вмешаться Абу Зейд.

— А ты помолчи, не твоего ума дело!

— Пожалуйста… — обиделся любовник, — если хочешь, иди сообщай в полицию!

— Этого типа надо поймать с его талонами… — после некоторого раздумья заключила Тавхида.

Ничего не подозревающий Аббас явился на следующий день. Была пятница, квартал наводнили солдаты, получившие суточное увольнение. То и дело в кофейни и бары заходили военные патрули. Они вылавливали отлучившихся в самоволку, забирали драчунов и буянов.

Абу Зейд сидел в своем обычном углу в гудящей кофейне, присматривал за мальчишкой-официантом, который едва поспевал выполнять заказы. Когда на пороге появился Аббас, хозяин, боясь упустить мошенника, поспешил ему навстречу и льстиво приветствовал словами известной песни: «О свет очей моих, забыл ты нас!» Наигранное гостеприимство Абу Зейда не насторожило Аббаса: все, что могло прийти в его пустую голову, — это нелепая идея, будто любовник Тавхиды побаивается соперничества и потому заискивает перед ним. Он небрежно кивнул Абу и вприпрыжку побежал вверх по лестнице.

Дела налаживаются, Аббас! Глядишь, и появится у тебя подруга, и будет снабжать тебя деньгами, и заживешь ты не хуже других… Вот уж Сейида покусает локти, когда узнает, что его любовницей стала сама хозяйка! А почему бы и нет? Чем черт не шутит. Разве Аббас хуже этого жирного буйвола? В мечтах он уже видел себя на месте Абу Зейда — знай только покуривай кальян, пей чай да посмеивайся над отцовскими советами.