Мы победим! Тайные тюрьмы Сальвадора

Правительство рассчитывало привлечь избирателей так называемым проектом аграрной реформы — «Законом об аграрном преобразовании Сальвадора», но поддержала его только группа финансистов, да и то лишь отдельные семьи, такие, как семья Пома. Другие же были против, а некоторые из членов семьи де Сола даже присутствовали на совещаниях Аграрного фронта. Устраивали совещания в своих департаментах и губернаторы-землевладельцы, такие, как, например, губернатор Ауачапана. Так что система союзников правительства разваливалась с каждым днем, и это создавало для него большую угрозу. Во второй половине сентября его и без того отчаянное положение ухудшилось еще больше.

И так продолжалось до первых чисел октября, когда землевладельцы уже просто пригрозили походом на Сан-Сальвадор. Тогда правительство вынуждено было пойти на переговоры с представителями Аграрного фронта и Национальной ассоциации частных предприятий, результатом которых явилась практическая отмена Закона об аграрном преобразовании Сальвадора.

Вся бравада правительства во время его так называемой кампании защиты условий жизни народа и попытки завоевать у него поддержку оказались тщетными, и оно уже не знало, как оправдать свое отступление. А ведь Молина, по словам тех же полицейских, которые верили полковнику, заявил, что «он умрет, но не отступит».

ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ПРАВИТЕЛЬСТВА

Проведя во Втором отделе Национальной гвардии столько времени, сколько провела я, будучи похищенной, познаешь безжалостные методы, которые используют репрессивные органы для поддержания власти господствующих классов. Здесь я, так же как и другие похищенные, увидела, что такое практика государственного терроризма.

При такой практике никто из сальвадорцев не вправе считать себя в безопасности, ибо самый неожиданный факт может сделать его подозрительным в глазах этих зловещих стражей капиталистических порядков. Вот несколько убедительных примеров того, как действуют эти церберы при случайно возникшем подозрении. Факты, которые я привожу ниже, имели место в разные моменты моего заточения.

У полицейских есть архив на людей, попавших под подозрение, среди которых находятся лица, схваченные в Национальном университете, когда репрессивные органы ворвались и заняли его совершенно незаконным образом. Большое число студентов, преподавателей и служащих попали в списки подозреваемых лишь за то, что находились в этот день на территории университета. Быть в подобных списках означает подвергаться опасности, ибо в один прекрасный момент этим цепным псам может вздуматься похитить человека, и тогда он бесследно исчезнет. В этом архиве есть групповая фотография руководителей университета: ректора, деканов и других, выглядящих истощенными и изможденными вследствие плохого обращения, — фото было сделано незадолго до того, как их выслали в Коста-Рику.

До сих пор полицейские во что бы то ни стало хотят изыскать способ инкриминировать им какое-нибудь преступление — они боятся их, даже когда те далеко.

— Да, — говорят одни, — популярность в народе делает их опасными. Лучше, если они будут подальше.

— Действительно, они далеко, — отвечают другие, — но они еще живы, а лучше, если б они были мертвы.

И все это говорится самым беззастенчивым образом.

Студенческие лидеры также становятся жертвами подобных методов, даже если они ни к чему не причастны. Их фотографии показывают похищенным, дабы «обнаружить» или придумать «подрывную связь», в которой можно было бы этих лидеров обвинить, или использовать такое обвинение для оправдания того, что «может с ними случиться в будущем».

В период избирательной кампании митинги превратились для этих полицейских преступников в места наблюдения за подозрительными с целью обнаружения «террористов». Нам показали, например, фотографию митинга, организованного Партией национального примирения в Санта-Ане, где был изображен губернатор Гутьеррес и рядом с ним несколько девушек, слушавших ораторов. Один бог знает, что жандармам показалось подозрительным, но, так или иначе, этих девушек сфотографировали и занесли в список подозреваемых!

А в отношении опознания одного из членов Народных сил освобождения, которого они звали Толстяк, полицейские сплели целую интригу. В соответствии с ней Толстяк был когда-то студентом, в свое время изучавшим что-то связанное с питанием. Зацепившись за эту деталь, они утверждали, что я его должна знать, поскольку изучала медицину. По их данным, он был крепкого телосложения и светлокожий. Так вот, среди прочих подозрение пало на одного юношу, фото которого мне также показали. Жил он рядом с больницей «Блум». За ним установили слежку, так как им показалось странным, что он выходил из дома в одно и то же время. «Во всяком случае, надо постоянно держать его под надзором, — сказал Гарай, — не может быть, чтобы ничего не было».

В связи с этим «делом» мне показали фотографию группы молодых людей, выезжавших на учебу в Бразилию. Среди них, по утверждению Гарая, находидся брат Толстяка. «Надо будет его проверить», — заметил полицейский.