Читаем Мы-Погодаевские полностью

Как любил я мечтать,Деревенский малыш,Чтобы жить на земле не без толку.Говорил сам себе:Ну, зачем ты глядишьНа висящую в спальне двустволку?Старший брат ей владел,Ну а мне, пацану,Пострелять из нее так хотелось!Лихо в край наш пришло —Брат ушел на войну,И с тех пор не пилось мне, не елось.Вот в райцентр на работуУплыл мой отец,Заблестела у мамы иголка…Уловил я момент —И в руках наконецУ меня заблестела двустволка.Ух, какая она!И какие курки!В гравировке и зайцы и утки.Прикоснулся к нимТрепетом детской руки,Ощущая всю прелесть минутки.Я патроны в карман —И с двустволкой за дверьНа поля, где весенние лывы,Берегись гуси-утки:Я с оружием теперьИ такой бесконечно счастливый!К лыве я подползал,Прижимаясь к стерне,Становясь невидимкой, поверьте,Так не ползал, пожалуй,Мой брат на войнеПод свинцовыми ливнями смерти.Выстрел гулко звучит —Я немного смущен:В лыве — селезень. Вот я — убивец!Ну а вечером был мой отец возмущен,Только мать похвалила: Кормилец!И сосед заявил: Молодец, молоток!А мне «топал» от роду десятый годок…

Малая родина

Малая родина, милая родина,Как же ты мне дорога!Ты — это все: и лесная смородина,И за деревней у сосен поскотина,И под угором седая колодина,И на покосах в остожьях стога.Родина малая, родина милая,Крепко тебя я люблю.Статью твоею доволен и силоюДаже тогда, когда вижу унылоюВ горе тебя над сыновней могилою…Скорбь я с тобой пополам разделю.Родина малая, милая, славная —Мирная поступь коров,Рядом Илима течение плавное,Рядом поля — это самое главное,Рядом лесов торжественно полноправное,Без палачей — тракторов.Родина дедов и прадедов наших,Как не гордиться тобой!Может, и есть где края тебя краше,Но не для них, за тебя в битвах павших,И не для тех, кто вскормлен твоей кашей,Вспоен илимской водой.Родина малая, светлая, чистая,Я — это ты, да и ты — это я.Нравишься мне ты порой зимней мглистою,Нравишься ты и весною ручьистою,Нравишься летом и осенью льдистою,Родина, песня моя!

Немного истории

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное