Мы-Погодаевские

И снова отправились в живую деревню Кеуль — в новый Кеуль, как здесь его называют. Нас там ждали. Пригласили в музей. Это, оказалось, как побывать в детстве. Многие музейные экспонаты для меня в те годы были обычными, бутовыми вещами. Сейчас мало кто знает, что такое туясок. А это бидончик из бересты, в котором хранилось молоко, сметана, масло. Ничего не протекало. Так мастерски было сделано. Сейчас все уже забыто. И вот наши кеульские музейщики ходят по старым деревням, плавают по Ангаре и собирают разные старые вещицы — в том числе и эти туяски. Не декоративные — настоящие. А еще — «зыбъки». Давным-давно они имелись во всех деревнях. Так в Сибири называют люльки. В доме большая комната — «горница» или «зала», там привязывалась зыбъка, и ребенка в ней качали. Много такого я увидел в этом музее. А потом и стенд с собственной книжкой и материалы презентации.

В музее много материалов о земляках, ем-то заметно себя проявивших, и вот теперь я тоже в их числе. Музей, библиотека — это единственный культурный центр, где люди собираются, пойти больше некуда. Кинотеатра нет, он нынче не нужен, у всех телевизоры. А танцы — в школе.

Эти женщины экономили на всем и порой заставляли мужей — Альберт в этом признался — ремонтировать добытые старенькие экспонаты, чтобы создавать этот удивительный мир истории. И теперь они — уважаемые и дорогие — заведующая библиотекой Квакина Надежда Альбертовна, библиотекарь Чугаинова Любовь Ивановна и добрый ее помощник во всем, муж и отец их детей Альберт Афанасьевич Чугаинов, экскурсовод Бельчикова Людмила Викторовна, и старший товарищ Юрченко Татьяна Григорьевна — стараются, чтобы не затух тот небольшой уголоек, который называется историей жизни нашего села как частицы Сибири. Не специалист краеведческого дела, но то, что увидел в Кеуле, меня поразило. Создать и поддерживать такой музей могут только добрые, увлеченные, интеллигентные люди.

В старом Кеуле на улице Богучанской живет моя двоюродная сестра Дарья Трофимова. Я ее вижу в первый раз, ей семьдесят пять. Морщинистое лицо, натруженные руки, с Милой они знакомы. Удивительно, но «карнауховская» порода видна. Тонкие черты лица, голубые глаза, добрый взгляд. Жилистое сухое тело — мне мама запомнилась такой. Сидим, разговариваем о жизни, о здоровье, детях, внуках, кто где живет, кто кому помогает. Рассматриваем фотографии. Я пытаюсь найти маму, но ее на фото нет, сестра успокаивает меня: «Вот посмотри на нашу сестру Валю, она копия Анны — твоя мама. Такая же красивая. Мы всегда любовались твоей матерью, часто говорили — с нее был иконы писать, лик Пресвятой Богородицыю наверно, где было так говорить, не знаю». Потом баба Дарья, как стали звать ее почти сразу, моя дочь Анна и внучка Маша достали письма президента, которые он пишет участникам войны, труженикам тыла, (а Дарья Трофимовна девчонкой работала для фронта), приветствует их с праздником Победы. «Вот Миша, сколько отработала для государства и для фронта, нигде ни за кем не закрывалась, а пенсия такая, что если бы не огород, давно бы померла, а на огороде работать сил-то уже нет, неужели и вправду пенсию такую делают, чтобы пенсионеры быстрее на тот свет ушли? Я в сельском совете даже спросила: «Почему такая маленькая пенсия? Мне сказали: вот, мол, приедет твой брат, он тебе пенсию и поднимет». От такого я опешил. Что я мог ей сказать? Ничего, только воздух. Моя бы воля…

Целые поколения людей воевали, умножали национальное богатство, не жалея себя, не больно-то могли при этом попользоваться плодами своего труда. государство не скупилось в средствах на оборонку, стройки века и другие общественные нужды. А платило, как единственный хозяин — монополист на рынке труда, большинству мало. Пенсии подросли минимально хотя бы до прожиточного уровня к шестидесяти годам. А сегодня и это рухнуло. Пенсионная реформа не идет. И нищета грозит пенсионерам будущим тоже. Что это — неразрушимая проблема?

Между тем наши СМИ с гордостью, сообщают, что совокупный объем стабилизированного фонда составляет уже больше 115 миллиардов долларов. Закон о создании этого фонда был принял в январе 2004 года. И деньги, деньги. Уходят за рубеж. Копятся, множатся, как бы на счетах с процентами. Там верняк — не пропадут. У нас хранить опасно. Потому мы вкладываем эти деньги в развитие других стран. Но не всей.

А есть пример Норвегии, тоже нефте-страны, где не остановились на «копилке». В прошлом году там было принято решение о переименовании стабилизационного фонда в пенсионный. Теперь у каждого пенсионера на счету по 44 500 долларов США.

И я думаю: почему же у нас Даря Трофимовна и ее подруги по несчастью получают меньше реального прожиточного минимума — 2800 несчастных рублей? А некоторые чиновники и народные избранники всех уровней, которые никак не могут довести до нормального завершения ту же пенсионную реформу (как, впрочем, и все другие тоже), получают зарплаты, пенсии раз в десять, двадцать больше?