Мы попали сюда не по воле своей

Блин! Мне надо мелодрамы сочинять. Такие классические, мыльные. Сюда еще, в эту скульптурную группу, обеих сестер и массовые рыдания. Почему-то вспомнилась финальная сцена из "Лимонадного Джо". От неприличного ржания меня удержала только боязнь навсегда потерять доверие родителей.

Все. С этим закончено. Всякие дальнейшие согласования правил отношения с родственниками могут потерпеть. Надо идти заряжать оптимизмом мелкую. Хотя, это будет сложно. Тут на пафосе не выгребешь и врать даже в мелочах нельзя. Ну, с Богом!

Интерлюдия. Ночной разговор. Сокчхо

– Не спится?

– Да.

– Почему? Разговор прошел хорошо. Наш мальчик умный, все понял правильно.

– Мальчик? Я, последнее время, ловлю себя на том, что разговариваю с ним не как с мальчиком.

– Почему? Он часто грубоват, прямолинеен, но старается быть хорошим сыном. Вон как с ДжиМин возится, мне даже свою помощь предлагает.

– Вот в том-то и дело. Он старается быть. А иногда не старается… смотрит как взрослый на ребенка. Признаюсь тебе – страшновато.

– Мне кажется, ты сам себя накручиваешь. Помнишь, что говорил этот психолог из госпиталя? Быстрое обучение после утраты памяти может вызвать необычные последствия в психике. Давай не торопиться с выводами. И кстати, к ДжиМин он так трогательно привязан. Может он и с ЫнДжон со временем наладит отношения.

– Ты всегда была снисходительна к нему. Посмотрим. Но, согласись, он хоть и внимательно выслушивает нас, но решает все по-своему. Мне нелегко это принять. И я совсем не понимаю его.

– Ну, дорогой, твои родители, то же самое могли бы сказать и о тебе в свое время.

– Да… Ты права. Тем более, пока нам не в чем упрекнуть его. Давай спать. Сегодня был тяжелый день.

Конец интерлюдии.

Интерлюдия. Телефонный разговор Сеул – Сокчхо.

– Добрый вечер, тетушка.

– Добрый вечер. Что-то у тебя необычно радостный голос. Ты выпихнула, наконец, своего индюка?

– Нет. Но, мой дражайший, наконец, решил запустить мой проект!

– А он об этом знает?

– О чем?

– О том, что это ТВОЙ проект?

– Тетушка! За кого Вы меня принимаете? Ваша школа не забывается. (Хихиканье в трубке, причем с двух сторон). Впрочем, перейдем к конкретике. Начинаем набирать перспективных ребят. Первые кандидаты, конечно, Ваша группа. Но это не все. Я получила право привлекать наставников и, главное, финансирование.

– Это ты меня соблазняешь?

– Не только. В твоей компании ведь найдется, кому поучаствовать?

– Найдутся, не сомневайся. Но, надо рыбачить и в других местах.

– Двое подходящих для этой работы нашлись здесь в Сеульском Национальном. Неожиданно появилась возможность немного пограбить KAH (Korean Arts High School).

– Это как?

– Инвесторы решили прикрыть проект. Предлог – невозможность соответствовать новым правилам. Объявлено, что существующих учеников до выпуска доведут, но нового приема уже не будет.

– Скушали все-таки.

– Спрос не растет, а конкуренты играют жестко.

– Да уж. Наш серпентарий во всей красе. Впрочем, о покойниках либо хорошо, либо ничего. Лучше поподробнее расскажи о том, что планируешь в ближайшем времени.

...

Конец интерлюдии.

Вот и кончились каникулы. Теперь надо будет каждый день сидеть на уроках. Кошмар!

Иероглифы писать, тонкой кисточкой в тетрадь
Учат в школе, учат в школе, учат в школе.

Блин! Тринадцать предметов. Причем, ладно, математика, язык, история, литература. Но опять этика и физкультура. Учебник по физкультуре, как вам? Он еще и самый толстый! Музыка и ИЗО тоже сохранились. По сравнению с первым классом (средней школы) добавилась информатика. Просто "науку", винегрет из физики, химии, биологии, так пока и не поделили. Иероглифы продолжаем. Китайский язык тоже. Почему отдельно непонятно. Профессии (представляете, в прошлом году был и такой предмет – рассказы о разных профессиях) в этом году закончились.

Классы, как и положено, перетасовали. В мой класс из нашей группы попал близняшка барабанщик Пэ МёнДжин и Ким СоХи подружка ХиДжин. Но, особо на сложившиеся компании эти перетасовки не влияли.

Занятия с наставниками продолжились, только по вечерам. Два дня в неделю музыка и два дня физкультура. Хотя назвать, то, что проделывал со мной Кан ЁнГю, физкультурой мог только закоренелый мазохист. Я уже давно понял, что работаю у него лабораторной крыской. Но, как ни странно, привык. И потом, я помнил, что если бросить заниматься с наставниками, меня тотчас одолеет лень. Поэтому старался и сам превратить привычку в потребность. Тем более, в боевке сэнсэй не перебарщивал. Больше были явные эксперименты на предельную выносливость, скорость. Силовые упражнения запретил, сказал, что мал пока.