Мы потребуем крови

Я помогала там, где могла, ухаживала за ранеными и разносила боеприпасы, и впервые пыталась не отделаться от охраны, а уклониться от опасности. Солдаты Эдо относились ко мне с уважением и опаской, и хотя это разбивало мне сердце, я не терзалась – просто не было времени.

К тому времени как чилтейская армия была разгромлена, у меня не осталось сил даже на радость и удовлетворение, только немая благодарность за то, что все наконец-то закончилось. Я ничего для этого не сделала, но все закончилось. И все же моя работа только начиналась. Уж слишком быстро рядом со мной оказалась заклинательница Эзма, такая высокая и грозная в заляпанной кровью короне. Верхом на огромной лошади она выглядела громадиной, но даже не спешилась, заговорив со мной.

– Ваше величество, где Гидеон э’Торин?

– Насколько я поняла, он умер еще до нападения чилтейцев, – ответила я, выходя из ступора. – Убит Лео Виллиусом, но вся эта история… очень запутанна. Благодарю за то, что присоединилась к битве.

– Мне не нужна благодарность. У меня еще много дел.

Вокруг роились другие левантийцы, знакомые и незнакомые, все верхом на огромных лошадях, и останавливались, только чтобы поприветствовать друг друга и проверить, не ранена ли лошадь. Пара человек занялась головами павших, и, судя по немалому количеству трупов левантийцев во дворе, это отнимет довольно много времени.

– Тебе следует вести себя аккуратно, – сказал Эдо, понизив голос и наблюдая за удаляющейся Эзмой. – Не требуй верности от тех, кто еще недавно сражался за моего отца.

– Почему же? Без императора Гидеона у них нет другого правителя.

– Разве что ты вынудишь их выбрать предводителя. Они опасаются твоих левантийских союзников.

– Но они же встали на сторону левантийского императора.

– И очень сожалеют об этом, но не видят причин считать, что враги императора Гидеона – их друзья. Все так запуталось.

Его покровительственный тон меня возмутил.

– Я кисианка, сражаюсь за кисианскую Кисию, так какая разница, кто мои союзники?

– Ты сказала бы то же самое о человеке, заключившем союз с чилтейцами?

– Нет, но они наши враги.

– А левантийцы разве ими не были?

– У левантийцев здесь больше нет власти. Нет причин их бояться.

Он с недоумением посмотрел на меня.

– Просто… подожди несколько дней. Покажи себя. Дай им время.

Время, за которое министр Мансин может настроить их против меня. По венам льдом растеклась паника, и я сжала кулаки, чтобы не дрожали ладони.

– Если они откажутся, я могу всех казнить, – сказала я.

– И что дальше? – спокойно отозвался он. – Будешь править с помощью страха? Не такими правителями мы мечтали стать, Коко.

Даже эти мягкие слова были ударом под дых, и я не могла вымолвить ни слова, потому что меня затопил стыд. Эдо мог бы продолжить читать мне мораль и полностью меня раздавить, но вместо этого разочарованно улыбнулся, и это было даже в чем-то хуже.

– Подумайте об этом, ваше величество, а я вас оставлю, – сказал он, поклонившись. – До захода солнца надо еще многое успеть.

Он ушел, и лишь тогда я заметила стоящего неподалеку министра Мансина. Что он услышал? Видимо, достаточно, судя по его хмурому лицу.

– Это было ужасно, – сказал он без предисловий, подойдя ближе. – Но я рад, что вы целы и невредимы, ваше величество.

– Как и вы, министр. Наш союз с левантийцами принес свои плоды.

Вокруг царила суета. Раненых уносили или обрабатывали раны на месте, обломки камней растаскивали в поисках уцелевших под ними, повсюду сновали лошади в вечном танце бархатистых шкур, однако кисианцы и левантийцы держались обособленно – порой радостные, порой хмурые, но всегда отдельно.

Несмотря на гул и суетящихся людей, к нам никто не приближался. Мансин смотрел на меня, а я на него, и мне осталось лишь воображать все, что он не высказал. Ведь он отговаривал меня от атаки. И просил не полагаться на левантийцев. Их прибытие – просто везение, а не результат хорошего планирования.

Но ничего этого он не сказал, лишь спросил:

– А моя дочь?

– Здесь. В безопасности. Она решила сдаться, и я приняла ее под свое попечительство. Я намерена помиловать ее и расторгнуть брак, если она пожелает, но у меня пока нет планов на ее будущее.

– У вас нет планов.

– Да, нет.

Каким-то образом мне удалось говорить хладнокровно. Удалось посмотреть ему в лицо и не вздрогнуть. Не склониться. Не сломаться.

– Очень хорошо, ваше величество, – сказал он, чопорно и холодно поклонившись.

Тот, кому я когда-то доверяла больше всех на свете, гордо ушел – человек, лишенный возможности отомстить, лишенный объекта, на который можно выплеснуть ярость.

26

Рах

Звуки битвы остались позади, но сменившие их эхо наших шагов и неровное дыхание оказались не лучше. Мы с Яссом шли по пещерам, будто в ночном кошмаре: темные тени, низкий, неровный потолок давил на меня своим весом, огромным и неумолимым. Я даже порадовался возможности сосредоточиться на Гидеоне, каким бы тяжелым и неуклюжим он ни был.

Ясс шел впереди, временами исчезая, чтобы разведать путь. Я завидовал его легкости.