Мы потребуем крови

Упав на колени, я с неистовой силой принялся отбрасывать камни в сторону. Острые края царапали ладони, земля забивалась под ногти, но я продолжал копать. Вскоре пальцы заныли: я хватал камни так, будто одна лишь сила моего отчаяния могла вытащить нас оттуда.

Через некоторое время Гидеон снял алый плащ и присоединился ко мне на расстоянии вытянутой руки. Он опустился на колени и начал вытаскивать камни из кучи, двигаясь так медленно и равнодушно, что я едва сдерживался, чтобы снова не закричать на него. Он был истощен. Ему требовался отдых и уход. Но он не получит ни того ни другого, если мы здесь сдохнем.

– Ты разве не хочешь отсюда выбраться? – рявкнул я, когда он особенно долго вынимал камень и бросал в кучу.

– Не очень.

Неожиданный ответ привлек мое внимание.

– Что?!

Он не отвел взгляд. Глаза, обведенные темными кругами, были полны усталости, боли и пугающей решимости.

– Так было бы проще, разве нет? – Он поднял еще один камень и отбросил в сторону. – Думаешь, тебе больно? Да ты понятия не имеешь, что такое боль.

Сердце сжалось так, что почти перестало биться.

– Мне… мне жаль, что так вышло с Сеттом, – сказал я, и это были самые бесполезные слова в моей жизни.

– Мне тоже.

Гидеон не посмотрел на меня, просто взял дрожащими пальцами следующий камень. Я ожидал, что он выплеснет на меня гнев, как я выплеснул свой на него, но он просто медленно перекладывал камень за камнем, словно ничего не слышал.

«Думаешь, тебе больно? Да ты понятия не имеешь что такое боль».

На место каждого убранного камня обрушивалась новая земля и камни – бесконечный барьер между нами и свободой. Если на той стороне вообще существовала свобода.

Когда пальцы начало сводить судорогой, я сел и стал разминать их с разочарованным рычанием. Боль в ухе не прекращалась, и я задался вопросом, может ли тело развалиться от плохого обращения.

Гидеон тоже остановился, но я массировал пальцы и предплечья, сгибая, растягивая и разминая, будто его вообще там не было.

– Дай я.

Он протянул руку. Раньше он никогда не спрашивал, а просто начинал разминать мои мышцы, но ничто уже не будет так, как раньше.

– Все хорошо, – сказал я, и он опустил руку, слегка пожав плечами.

Я продолжал давить большими пальцами на предплечья, раздраженный мыслью о том, как хорошо это делал Гидеон. Каким-то образом я умудрился возненавидеть себя в равной степени за то, что хотел еще раз услышать его предложение, и за то, что разозлился на него. Ни одна мысль не была справедливой или доброй, но я ничего не мог поделать со своим сердцем. Даже моя вина перед Сеттом не умаляла того, что натворил Гидеон.

Расслабляя напряженные мышцы, я слушал, как нарастает темп его дыхания, как оно учащается, не оставляя воздуха в легких. Оно будто причиняло ему боль, так долго продолжаться не могло, и я, борясь со злорадной уверенностью в том, что он это заслужил, встал и подошел к нему.

– Так, – сказал я, хватая его за плечи. – Дыши на… эй!

Он отстранился и пополз прочь, задыхаясь.

– Я пытаюсь помочь, – резко сказал я. – Просто давай…

Он с неожиданной силой толкнул меня обеими руками в грудь.

– Не… хочу, – неровно выдохнул он, прижимая ладони к груди. – Не… надо.

– Да мне плевать, что ты хочешь, ты должен дышать.

Я двинулся вперед, но с полузадушенным, отчаянным воплем был снова отброшен. Гидеон полз к камнепаду, словно перепуганный зверь, грудь ходила ходуном.

– Не… хочу… твоей… помощи.

– Что ж, мне жаль, но тут нет никого из твоих новых дружков, придется довольствоваться мной.

Неудачный выбор слов, но он перекатился на колени и локти и захрипел. Надеясь, что он выдохся, я подобрался ближе. Если бы я мог прижать его к себе, заставить дышать, он, наверное, успокоился бы, но, едва заметив движение, он сел.

– Отпусти, – он обхватил руками живот. – Отпусти… меня.

– Прошу тебя, Гидеон. – Быстрым движением я взял в ладони его лицо, прежде чем он успел отстраниться. – Гидеон, это я. Я здесь. Я пришел за тобой. А теперь, прошу тебя, просто дыши со мной. Все будет хорошо.

Он вырвался и замахнулся кулаком мне в голову. Старый Гидеон опрокинул бы меня одним ударом, но этот был слаб и неуклюж, и я уклонился, но в щеку тут же врезалась его левая рука. Я упал на спину, ухо снова пронзила боль, и на мгновение я оказался в Мейляне, а Сетт колотил меня по лицу. Но Гидеон не ударил меня снова. Он отодвинулся и, хрипя, лежал на неровном каменном полу.

Его паника, похоже, утихала, дыхание становилось все более спокойным, и поэтому я лежал на месте, надеясь, что собственное медленное дыхание облегчит резкую боль в ухе. Но это не помогло.

Постепенно вернулся покой, мы лежали на земле, сосредоточившись на собственном дыхании. Я не смел пошевелиться, боясь снова вывести Гидеона из себя не меньше, чем нового приступа боли. Это было бы совсем некстати. Для изнуряющей боли трудно придумать подходящий момент, но сейчас был наихудший из всех. Если я не встану и не начну копать, нам конец.