Мы проколоты временем

проводник мне сурово на это сказал:

безбилетные ходят по перронной дорожке.

Я согласен в  Москву, Читу или С. Петербург,

может быть в Воркуту, где холодные ночи,

на перроне стоят, тихо поезд свой ждут,

все по парам, и все хотят обязательно в Сочи.

Ну, а мне все равно, куда ехать с тобой,

но билетов заветных пока в кассу не дали,

я  возьму   нам билеты  на поезд любой,

ну не век же нам ждать любви на вокзале.

***

Наш  перископ завис, я на подводной лодке,

на этой субмарине реально я застрял,

и этот капитан в замызганной пилотке,

уже, как следует, меня достал.

Мы здесь давно, наш рейд продляли дважды,

и экипаж уж выбился сил,

но мы не дрейфим,  все делаем, как надо,

о чем бы капитан  не попросил.

Он молодой, и борода его с рыжинкой,

он тверд и непреклонен, как всегда,

а перископ висит и мы на субмарине,

и мне «везет», ну, впрочем, это ерунда.

И вдруг удар и лодка содрогнулась,

и голова звенит, и носом пошла кровь,

сирена воет, и наш кок разбился,

большим половником  рассек себе он лоб.

Мы по местам, и к бою все готово,

задраены все   люки, отсеки все отсечены,

и мы молились  Богу и целовали все иконы,

и мам мы вспоминали, как могли….

Мерцает свет и напряжение на пределе,

и нервы, как натянутый канат,

и ждем команды: торпедная атака,

хотим понять, ну, где наш враг.

И вдруг наш перископ сверкнул, подав нам знак надежды,

и эхолот нам  показал, что близится земля,

мы спасены, дойдем мы до земли, как прежде,

у молодого капитана уже седая борода….

***

Меня не прет и тает с виски лед в стакане, пятый.

И день прошел и снова вечер, словно враг заклятый.

И на столе горит свеча и отблески на стенах,

и медленно стекает воск, подсвечник, словно в платье белом.

Я перебрал и больше уж себе не наливаю,

тоску свою и настроение крепким чаем прогоняю.

По ком тоска? По детству, может быть по юности моей,

а может по любви, по нежности и по страданиям,

когда неважно, сколько пробежало дней

и только ждёшь с любовью ты свидание.

Я не бешусь, лишь в чайник добавляю страсти

и горло обжигаю ею, ну может это мне прибавит счастья

и пусть рассвет придёт скорей.

Рассвет, который нам подарит солнце, лучами снова наш согреет дом

и договорит опять свеча из воска, уже подсвечник в платье золотом.

***

Нас непристойность не волнует,

не трогает нас откровенность,

пустили мы давно бездумность

в расширенные наши вены.

Мы согласились понемногу

играть с собой не в наши игры,

и с болью разминаем соль мы

в набухших от сомнений икрах.

Мы съели все, что нам давали,

вином запили обольщение,

надеемся, что нас простили,

и мы получим отпущение..

..грехов, которые все наши,

и слов разбросанных по свету,

мы их бросали и кидали,

в надежде получить ответы.

Нам все равно чужие судьбы,

мы равнодушны, как медузы,

мы скользкие, как будто слизни,

и движемся по амплитуде.

Нам откровенность стала чуждой,

и непристойность нас не манит,

мы в игры все уже сыграли

и хочется нам понимания.

И утром мы глаза откроем,

и сварим кофе и съедим эклеры,

и пустим жизнь мы тонкой струйкой

в свои расширенные вены.

***

Не дарите цветов не любимым,

не говорите им слов о том, чего нет,

не обманывайте их и не лгите,

и вас никогда не обманут в ответ.

Не разжигаете камин для тех, кто не мил вам,

не наливайте в бокал им сухого вина,

не дразните вы их и не обольщайте,

и вас не постигнет безответная тьма.

Не обещайте того, что не сможете дать им,

не пытайтесь кого-то и себя обмануть,

не дарите подарков, которых не взять им,

на дорогу любви без любви не свернуть.

Вам уже не прельстить их и уже не разжечь вам

камина, костра, не зажечь вам свечи,

вы уже обманулись, и живете в забвении,

ни кого не обманывайте, и не стройте мечты.

Никогда не дарите цветов не любимым,

не обманывайте их и не лгите себе,

лучше все, что имеете отдайте любимым,

просто будьте своей благодарны судьбе.