понимала, что Шура и зять должны “сами строить” свою жизнь и
воспитывать маленькую Люсю. “ Даст Бог, еще родишь,” - говорила она
дочери перед расставанием...
Мама чувствовала себя счастливой лишь тогда, когда дети находились
рядом с ней : “Всех надо приветить и покормить.. Спросить, как провели
день, все ли хорошо..” И откуда у мамы брались силы и терпение?.. Но
никто не задавал ни себе, ни ей такого вопроса. Принимали ее заботу и
любовь как нечто привычное: ведь наша мама другой не могла быть..
Закончив домашние дела, мама, как и в прежние годы, молилась за
“упокой души” Грини и за “здравие” своих взрослых детей... В последние
годы она все чаще задавала себе вопросы, на которые не находила ответ:
“Так ли, как надо, жили?.. Кажется, все делали по совести... И как теперь
будем жить, когда дети выросли и хотят уйти из родительского дома ?..”
Каждое утро мама беспокойно смотрела на то, как я, торопливо
выпив стакан чая с горбушкой хлеба, убегал в институт, где находился до
вечера, затем встречался с любимой Олей и не расставался с ней до
поздней ночи, забывая, что и ей (уже студентке второго курса естгеофака)
утром также надо идти на занятия. Мама, конечно, догадывалась, что я
встречаюсь с девушкой, но не спрашивала меня: не хотела вмешиваться в
мои “сердечные” дела. Отец же не понимал причин моего позднего
возвращения домой и постоянно спрашивал: “И где ты постоянно
шляешься?.. Что это за учеба - с утра до ночи?.. Мать не ложится спать
допоздна. Беспокоится. Подумай своей дурной головой, что делаешь...”
Но слова отца пролетали мимо моих ушей. И я вновь и вновь возвращался
домой ночью Время для меня тогда перестало быть чем - то конкретным и
238
серьезным. Какое значение имели мои поздние возвращения, когда
любовь?.
Характер отца почти не менялся, оставался прежним.. Но трудные
годы и постоянная работа не могли не сказаться на его внешнем виде.. Он
совсем не походил на того веселого и приветливого, каким его видели
маленькие дети в саду: глубокие морщины избороздили лицо, темные
глаза смотрели строго и жестко, борода и брови поседели, огрубевшие
ладони рук казались усталыми, ходил непривычно медленно, как будто
осторожно...
Отец жил не только настоящим, но и прошлым... И не только
дальним, но и ближним.. Он вспоминал те времена, когда работа
(настоящая, серьезная) объединяла всех “домашних”. Теперь - все иначе:
“Детям хочется жить по - своему. Даже младший что - то придумал...”.
У Кости наступило трудное время: он серьезно готовился к
выпускным экзаменам... Мечтал поступить в политехнический институт (в
Ленинграде). Спокойный и трудолюбивый дома, настойчивый в учебе, не
любивший “неясностей” и “пустых” споров, он, как и в детстве, так и
сейчас не создавал трудностей и сложностей для родителей.. Успешный
ученик,
он
старался
самостоятельно
разобраться
в
сложных
математических задачах, аккуратно выполнял работы по физике и опыты -
по химии. Порою казалось, что Костя слишком медленно находит верное
решение Но все было совсем не так…Для него важно было понять логику
и ход мысли при анализе задач и проведении эксперимента, чтобы не
возвращаться к ним. Младший брат имел привычку говорить: “...Надо
делать все без спешки - и лишь один раз, чтобы не тратить время на
повторение...”
Его слова старшие братья воспринимали как “набор прописных
истин”. И не выполняли этого “правила... Но сам Костя
руководствовался им: если брался за дело, то обязательно выполнял его
так, “как положено “
Совсем иначе думал и жил Владимир. В его настроении и поведении
родители заметили невеселые перемены. Видно, он устал от своей
комсомольской работы. Брата радовали лишь встречи с местными
спортсменами и беседы о спорте, которые он проводил в педагогическом
институте и в ремесленном училище. Владимир был старше своих
слушателей, но по - прежнему с увлечением и азартом говорил о летнем
кроссе, заплывах на Чагане, лыжных соревнованиях и футбольных матчах.
Он хотел бы, как и раньше, принимать участие в них... Но знал, что
соперничать с молодыми, энергичными ребятами уже не может...
Во главе “молодежного отряда” теплыми летними вечерами
Владимир бывал на танцевальной площадке “Кзыл - Тана” и
фурмановского садика. И чувство грусти невольно охватывало его,
239
поскольку брат понимал, что его беззаботно веселое время осталось в
прошлом, что никогда он уже не будет радостно и легко кружить здесь
красивую девушку в веселых ритмах...Когда - то ему нравился фокстрот,
быстрый, задорный, озорной, поднимавший настроение, заставлявший
радостно смотреть на мир. Теперь бывший солдат производил бы
странное впечатление на весело улыбающихся юношей и девушек,