Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)

братья, вслед за Иваном, теперь тоже думали о своей будущей судьбе.

Родной дом стал казаться им тесным, неустроенным и неудобным для

личной («отдельной», как говорили казаки) жизни. Особенно

беспокойному, нетерпеливому Поликарпу.

Пробыв около месяца дома, рядом с Лизой, он решил возвратиться в

полк. За годы службы казак настолько привык к кочевой жизни и

постоянной опасности, что с трудом выдерживал спокойную тишину и

семейное благополучие в родном доме. Ни родители, ни жена не сумели

удержать Пилю рядом с собой. Он отправился на юг, к атаману В.

Толстову и пропал на долгие, беспокойные месяцы своей «неприкаянной»

жизни, как говорил его отец.

16

В то «сумасшедшее» время обстановка в городе и крае почти каждую

неделю (если не каждый день) менялась. В начале 1919 г. Войсковое

правительство, потерявшее реальную власть в общине и авторитет среди

61

рядовых казаков, вынуждено было покинуть Уральск. Советская власть

возвратилась вместе с войсками. Слухи об их невиданной жестокости

еще до появления в городе посеяли панику среди местных жителей, и

многие из них (не только известные Горынычи, но и зажиточные

иногородние) поспешно бежали из войсковой столицы вместе с

отступавшими казачьими сотнями.

Торопливо покинули Уральск два брата (вместе с конями и оружием),

хотя им ничто не угрожало: ведь Степан и Илларион уже давно не

служили в полку. Но страх перед большевиками оказался настолько

сильным, что иного “средства спасения” они не видели и не находили, а

«береженого и Бог бережет».

Единственным защитником и хранителем дома оставался Иван,

человек мирной, рабочей профессии, который вряд ли мог привлечь

внимание новых властей и их защитников. Надеяться на отца было

бесполезно: теряющий зрение, заметно ослабевший, не разбирающийся в

происходящем, он не мог защитить семью, как и младшие братья.

Накануне вынужденного своего ухода из города братья решили

припрятать часть семейного «богатства». Сложили шубы, праздничные

костюмы, сарафаны, сапоги, посуду и несколько колец в большой сундук,

окованный «золотым» железом, и поставили его в большую навозную кучу

на заднем дворе.

Это странное, на первый взгляд, решение спасло дом и хозяйство от

полного разграбления.

Казачьи войска, руководимые атаманом В. Толстовым, в мае взяли

город в кольцо и несколько раз предпринимали попытку освободить его от

«чужой» власти. Но преодолеть оборону защитников «красного» Уральска

не удалось. Казаки отступили на юг.

В июле в город вошли части Чапаева. Их появление было встречено

местными старожилами с чувством тщательно скрываемых страха и

ненависти. Казаки не ждали справедливости и добра от борцов за новую

власть. Красные чувствовали себя хозяевами в покоренном Уральске,

бесстрашными победителями – завоевателями враждебного города. Но, на

самом деле, они были временщиками, которым безразлично будущее

«вражеского»

населенного

пункта,

жестокими

карателями,

организовавшими настоящую охоту на казаков (было арестовано свыше

600 человек, среди них – более 20 офицеров) и расстрелы пленных (даже

добровольно перешедших на сторону красных). В руки комиссаров попала

большая добыча (около 800 тысяч пудов зерна и 50 тысяч пудов мяса).

Неожиданное богатство через несколько недель было отправлено в

Москву и Петроград.

Чапаевцы побывали в каждом приличном доме, провели там обыски и

аресты, нередко, «случайно» уносили как военные трофеи хозяйские вещи

62

и продукты. Пришли «освободители» и в наш дом, где их встретили

пожилой отец, женщины и дети-подростки (Иван спрятался).

«Победители» искали ценное, но у нас ничего не нашли. Недовольные,

обиженные пустой тратой своего времени, они прихватили с собой

несколько кур и увели рабочую лошадь.

Грабежи и насилие, беспорядочная стрельба и незаконные аресты

местных жителей стали основной приметой советского Уральска в первые

недели после его «освобождения». Город, по мнению очевидца,

превратился в настоящий военный лагерь, которым управляли «вольные

крестьянские полки», жгуче ненавидевшие казаков. В митинговых

выступлениях «неистовых ревнителей новой власти» слово «казак»

понималось прямолинейно просто: «перед тобой классовый враг, которого

надо обязательно уничтожить».

Свидетель событий в «освобожденном» Уральске, Дм. Фурманов

вспоминал: «...кругом пальба неумолчная, ненужная, разгульная, чуть-чуть

притихающая к ночи, одни “прочищают дуло”, другие “стреляют дичь”, у

третьих “сорвался случайно”».

Новые городские власти предъявили уральцам ряд жестких

требований. Главные – местные жители должны забыть слово «казак»,

отказаться от традиционной формы и сдать оружие (сабли, пики, винтовки,

пистолеты и пр.). Активные «строители справедливой жизни» уничтожили