Мы с тобой разные (СИ)

Мышцы рук напрягаются сами собой, готовые оттолкнуть парня, но я неожиданно передумываю. Может, если я поддамся ему, то он перестанет рядом со мной быть таким отвратительным и станет таким же, как и со всеми? Да и потом, всем известно один раз не...

- Хорошо, - отвечаю я. В глазах Ромы появляется паника, он начинает отступать назад, но я не даю ему это сделать, четко решив для себя, чем закончится сегодняшний вечер.

Но в тот момент, когда я увидел его испуганного лежащего подо мной, понял, что просто не в состоянии это сделать. Нет, не потому что мне жалко парня, а потому что я просто не в состоянии...

- Поцелуй меня, - в голосе Ромы слышится такая мольба, что на раздумья у меня уходит всего секунда.

И я совсем не представлял, что у меня так сорвет крышу, прям как тогда в туалете, когда он признался мне в любви. Мозги, кажется, отключились, тело начало жить своей собственной жизнью. Лишь на мгновенье в голове проявился просвет, когда Рома попытался оттолкнуть меня от себя, но он исчез сразу же, когда парень поцеловал меня. И я могу с уверенностью заявить, что я сумасшедший, а еще - гомик, потому что нормальный парень вряд ли бы возбудился...

Я запутывался. С каждым днем все сильней и сильней. Я продолжал играть роль недовольного парня, когда Рома лез ко мне, хотя на самом деле мне уже было все равно.

А в тот день, когда я без раздумий ударил Игоря из-за Ромы, несмотря на то, что с детства считал его старшим братом, я понял – что-то со мной не так. Конкретно не так... Особенно, когда я взял Рому за руку, а сердце вдруг забилось в ускоренном ритме и захотелось сжать ладонь парня в своей как можно крепче... И не отпускать...

- Мам, пап, а как бы вы отреагировали, если бы я сказал, что я гей? – спросил я у родителей сидя на кухне за обеденным столом и ковыряясь в своей тарелке. Мама выронила из рук кастрюлю с супом, и та с грохотом рухнула на пол. Папа ножиком порезал себе пальцы, хотя до этого успешно резал хлеб. Мда... теперь понятно, как они отреагировали бы...

- Я всегда знала, что когда-нибудь он задаст нам этот вопрос! – вскидывая руки, воскликнула мама. Я выронил ложку. Она с бульком приземлилась в тарелке.

- Что? – не понял я.

- Ой, нет! Ты не подумай, что мы знаем, что ты гей, то есть, мы не знаем, что ты гей, - тараторила мама, а мои глаза открывались все шире и шире. Ничего себе... - Я имею в виду, что мы знали, что когда-нибудь ты спросишь у нас, гей ты или нет...

- Лариска, не суетись, а то совсем запутала сына! – прервал маму папа. – Мама, хотела сказать, что как родители мы были готовы, что когда-нибудь нам придется отвечать на этот вопрос.

Мама согласно закивала и наклонилась за кастрюлей.

- И что вы ответите? – я внимательно смотрел на отца. Он сполоснул нож и вытер его полотенцем.

- Вначале скажи, с чего вдруг ты у нас спросил такое? Это просто любопытство или что-то другое?

- Второе, - напрягшись, ответил я.

- Пашуль, тебе нравится мальчик? – прекращая вытирать пол, задала вопрос мама. Вместо ответа я кивнул. Родители переглянулись. – А ты... в этом уверен?

- Если вам это...

- Нет-нет-нет! Подожди! – мама выставила вперед руку, заставляя меня замолчать. – Просто если ты с этим мальчиком не общаешься, то это одно дело, а если общаешься, то другое.

- И в чем разница? – нахмурился я. Ответил мне папа.

- Понимаешь, сын, ты так называемый «хамелеон».

- Кто?