Мы сделаны из звёзд

Дилан Лост

Мы сделаны из звёзд

«Идут года»? — Сомненье!

Спит Время, — мы в движенье.

И что за искушенье

Часы остановить,

Чтоб Юность сохранить?

«Идут года»? — Сомненье!

То зрения обман.

Спешим как ураган

Мы по лугам в смятенье,

Но кажется, бежит

Земли привычный вид.

Спит Время, — мы в движенье.

Остин Добсон — «Парадокс Времени»

* * *

Как всегда, когда мне только начало казаться, что хуже уже просто некуда, статус моей жизни из категории «дерьмо» перешел в «полное, абсолютное дерьмо, которое мне никогда не разгрести».

Плачу доллар тому, кто сможет подобрать другое название всему происходящему. Два доллара и вон те антикварные карманные часы, валяющиеся рядом со сборником поэтических переводов Уильяма Вордсворта, — человеку, который подкинет номер чертовски хорошей домработницы, потому что видок у моей комнаты, как у улицы Бридж-стрит после парада в честь Дня Святого Патрика.

Еще только рассветало. На дворе стоял самый разгар весны. Робкие лучи выглядывающего солнца неуклюже толпились на краю карниза, и утренний ветер беззвучно врезался в плотно закрытое окно.

Даже не знаю, что более разрушительно — атомный взрыв или мой недавний приступ ярости. По всей комнате валялись сломанные торшеры, разбитые энергосберегающие лампочки, порванные постеры, поваленные книжные полки, выдернутые розетки. Конец света прошелся по периметру и засосал все вокруг в пучину хаоса и безнадеги.

Вон тот сгорбившийся, угнетенный жизнью субъект — это я. И мой внешний вид — не грим для съемок в массовке «Репортажа из преисподней», а последствия пары недель без сна и целого ассортимента транквилизаторов, которые убили мою иммунную систему.

Стеклянным взглядом я буравил жалкие остатки модели Солнечной системы, которую собирал с одиннадцати лет. Вселенная раньше казалась мне необъятной, недоступной человеческому пониманию. Миром вне мира, где не существует законов и последовательностей, где пространство и время прерывается.

Ложь. Все это ложь.

Мироздание не имеет значения. Ничто не имеет значения, если рядом нет людей, которые тебе дороги.

Не хочу кидаться пафосными фразочками, но моя жизнь вроде как развалилась. Так обычно случается, когда лишаешься кого-то, кого ты любишь.

Вселенная сжалась в крошечную точку размером в атом.

Эффект домино запустил цепочку крушений.

Первыми потухли звезды.

За ними сломалось небо. Разошлось по шву, закровоточило своими незажившими шрамами. Звезды, оставшись без дома, осыпались на меня тысячами метеоритов, обращая все в руины.

А затем рухнул я.

Из недр свалки, устроенной на полу, я вытащил конверт, полученный сегодня, и сильно сжал в трясущихся руках. Еще даже не прочитанные слова причиняли невыносимую боль.

Это последняя капля. Это все, что она после себя оставила перед тем, как жизнь забрала у меня и ее тоже.

Глава 1.

Восемь месяцев назад...

В самой восточной части Северной Америки, там, где ничто пересекает никогда рядом с огромным знаком «вам здесь не место», в области гравитационной сингулярности где-то между солнечной Филадельфией, тихим Норристауном и Трентоном, машущими рукой из неуклюжего Нью-Джерси, прячется маленький городок под названием Сэинт-Палмер.

На отшибе, отвергаемый всеми уголками Америки, как давно загноившаяся селезенка, город располагается на стыке сразу двух штатов. Западная часть лежит в Пенсильвании, а восточная сторона, где раз в год чистят улицы и через день подают электричество — это практически Нью-Джерси.

Поверьте, вам бы не захотелось застрять в этой дыре. Я не из везунчиков, а скорее из тех, кто в прошлой жизни был коммунистом или серийным убийцей, потому что расплачиваюсь тем, что вот уже семнадцать лет веду свое бренное существование здесь. В месте, над которым даже космический спутник не пролетает.

Мой далеко не новый джип полз по трассе Гринроуз. У этой магистрали была самая ужасная репутация в округе — три года назад здесь случилась автомобильная авария. А в Сэинт-Палмере это все равно что комета Галлея, — происходит где-то раз в семьдесят пять лет. Трасса начала считаться проклятой злобным духом Мертвеца Рэя. Бедолаге просто не повезло умереть здесь, но жители, проезжая мимо его могилы, все равно начинали лихорадочно креститься и перебрасывать соль через левое плечо.

Меня, например, не пугали призраки, а вот от потенциальной возможности отбросить коньки в Сэинт-Палмере — кровь в жилах стыла. Вполне хватало и того, что я здесь родился.