Мы служили на флоте

На электричке мы прибыли в экипаж «Красная Горка!». Экипаж – это своего рода перевалочный пункт, а по-военному пункт приема личного состава. Флот встречал нас морским порядок и организованностью. Во всём чувствовалась слаженность и четкость работы, и никакой спешки, и неразберихи. Нас сразу отвели в столовую, и, наконец, покормили настоящей горячей пищей.

После завтрака также была организовано и осуществлена помывка в бане, где мы смыли с себя последние запахи гражданки, только с сюрпризом. При выходе из бани мы попадали в большой зал. В этом зале были установлены два параллельных друг другу ряда столов, между которыми в ожидании нас прогуливался мичман с двумя помощниками. Абсолютно голые мы выстроились вдоль столов. Было приятно со стороны смотреть на его работу. Мичман с первого взгляда определял размер одежды и обуви призывника. А его помощники тут же выкладывали на стол необходимый размер. Нас полностью передели в военную морскую форму, только без пагонов и знаков различия. Выдали всё, что положено по первому сроку службы, и, самое главное, обмундирование было выдано по размеру. Мы все приобрели довольно молодцеватый вид. «Всё, – сказал я себе после обмундирования. – Теперь ты Анатолий, собственность военно-морского флота и, как не крути, – три года флот твой дом родной».

В новой форме лично я чувствовал себя первое время как-то некомфортно. Не привычны были морские брюки. Прошу меня извинить за такие подробности, но в них не было ширинки. Спереди брюк был просто клапан, который крепился к поясу брюк четырьмя пуговицами. Тяжело было привыкать к такому стилю при походе в гальюн (туалет). На ноги выдали тяжелые грубые ботинки, которые назывались «гады». К ним мои ноги были привычны. До призыва, девять месяцев, именно эту модель обуви я носил на заводе возле токарного станка и не догадывался, что буду их носить в начале морской службы. Когда я пришел на корабль, то тяжелые «гады» были заменены на довольно легкие и удобные в ношении ботинки, которые мы называли «прогары». Это была совсем другая модель обуви. Вместо шнурков по бокам были вставлены резинки, что позволяло в случае необходимости – их быстро снять носком другой ноги, не используя рук. Это было предусмотрено специально, на случай падения моряка за борт. Хотя был у «прогар» единственный недостаток. В зимнее время, передвигаясь по настывшей верхней палубе, нужно было держать ухо востро, так как был велик шанс шлифануть пятой точкой палубу. Настолько скользко в них было.

За переодеванием последовал обед. В столовой я был второй раз приятно удивлен. На гражданке я много слышал нареканий от тех, кто служил, по поводу питания в армии, типа про «сало белого медведя». Кто служил, понимает, о чем я говорю. На обед был борщ, фирменные макароны по-флотски, салат и, как всегда, компот из сухофруктов, хлеб чёрный и белый. Удивило то, что это было всё вкусно и порции довольно весомые. Более того, я категорически заявляю, что на протяжении трех лет службы на флоте чувство голода мне было не знакомо.

После обеда нас отвели в казарму. Хотя койки были двухъярусные, но с постельным бельем. Посередине казармы был установлен стол, за которым сидел даже ночью и читал книгу старшина 1 статьи срочной службы. Как я понял, в его обязанности входило контроль не за нами, а затем, чтобы нас, скажем мягко, не обижал личный состав проходящий службу в экипаже. Потому что, когда вечером в нашей казарме нарисовались два довольно развязных моряка, наш старшина только один раз открыл рот – и они пулей вылетели из казармы. У меня даже начало зарождаться уважение к флоту. Чувствовалась, что флоту не безразлично молодое пополнение, забота проявлялась во всем.

В экипаже я в первый и последний раз за время службы сходил в «самоход» (самовольное без разрешения командования оставление части). В «самоход» обычно ходят с корыстной целью: на встречу с любимой и не очень любимой девушкой, за спиртным или по другой причине. Так как славное революционное прошлое моряков, и фортификационные катакомбы форта «Красная Горка» меня волновали мало – я пошел в самоход на первое свидание с морем. В лучах заходящего солнца море, а точнее Финский залив, был спокоен и умиротворен. Дул легкий бриз. Я спустился к воде, сполоснул руки и умылся. Странно, но даже вода мне показалась не соленой. После разулся и босиком прошелся по берегу. Море встретило меня как родного. Спокойствие и умиротворенность Балтийского моря передались и мне. Тревога и обида на судьбу куда-то ушла в небытие. Стоя по щиколотки в воде, я размышлял: «Кто прав, те, кто утверждает, что наша судьба прописана выше, и мы ничего не можем изменить, или те, кто говорит, что человек сам творец своей судьбы?». В тот момент мое мнение склонялось в пользу первых, и я принял соломоново решение: «Три года служить – так три, подлодка – так подлодка. От меня ничего не зависит. Будем надеяться, что судьба будет ко мне милостива». И опять я был не прав. Буквально утром следующего дня мое мнение кардинально поменялось на противоположное.