Мы стали другими

Сторож показал ему дом. Он постучал. Мальчик лет шести выглянул в окно и сказал, что мамы нет дома. Не могло быть, чтобы у Даши был такой мальчик, хотя Васе показалось, что мальчик чем-то похож на Дашу. Возможно, родственник? Для верности он просидел до вечера, — мальчик сказал, что часов в восемь мама вернется из больницы. Они разговаривали, и Вася показал ему разные забавные штуки — железный немецкий крест, который он сам снял с убитого офицера, и финский нож, на котором было написано что-то по-фински. Мальчик был славный.

Потом пришла мама, усталая женщина, которой на вид можно было дать лет сорок, хотя из Бугуруслана сообщили, что она 16-го года рождения. Крутякова — это не ее фамилия, а мужа. Муж был тоже доктор и погиб на войне. На днях она узнала об этом.

Теперь нужно было ехать на Алтай. Но он решил сперва написать туда и поехать, если там окажется настоящая Даша.

В общем, он не нашел ее. Она неизвестно где, и, если его убьют, она даже не узнает никогда, что он ее искал и берег для нее тот веер.

Он заночевал в Доме крестьянина в маленьком городке. Но не спалось, он курил и думал.

Он думал о том, что проехал и прошел пешком более тысячи километров и все как будто напрасно. Только даром пропал его отпуск.

Но точно что-то толкнуло его в сердце, когда он мысленно произнес эти слова, и он ответил себе: «Нет, не даром…»

Точно Большой Человек разговаривал с ним в эту ночь, и он прислушивался к его словам с удивлением и восторгом.

«Подумай, Вася, — говорил Большой Человек, — как много ты увидел за эти дни. Вся страна открылась перед тобой, и ты своими глазами увидел то, за что сражался так усердно и храбро. Ты увидел, как в трудах и лишениях добывают наши люди победу и как одна могущественная сила поднимает и влечет за собой народ, — и мальчика шестнадцати лет, который стал мастером на военном заводе, и милиционера, приютившего сирот, и старую женщину, проводившую на фронт четырех сыновей. Ты искал свою Дашу, а нашел всю страну. Помни об этом, когда ты вернешься на фронт. Расскажи об этом своим товарищам, Вася».

Так он ходил и думал всю ночь и больше уже не жалел, что поехал искать свою Дашу. А наутро он нашел ее. Вот как это случилось.

Он написал письмо в Алтайский край и для верности решил отправить письмо заказным. Но у окошечка была очередь, и от скуки он стал читать объявления.

Маленький листок бумаги, написанный ровным крупным почерком, был приколот к витрине в стороне от разных приказов и постановлений. Он стал читать его. «Всех, знающих место пребывания Матвея Петровича и Марьи Ивановны Крутяковых, эвакуированных из Киева, прошу сообщить по адресу…» Очередь его давно прошла, а он все стоял перед витриной. Даша искала Матвея Петровича, то есть отца, и мать или, может быть, тетку. Он хотел отправить письмо и уехать, а она была в двух шагах, и если бы он не зашел на почту, он ее бы никогда не увидел.

Немного дрожащими руками он вынул записную книжку и списал этот адрес. Он вышел на крыльцо и покурил, а потом пошел в парикмахерскую. Перед каждой Дашей он мылся и брился, насколько это было возможно в дороге.

Он вернулся в Дом крестьянина и надел новые брюки, те самые, в которые были вставлены клинья. Он их мало носил, все берег. Веер он вынул и положил в сумку отдельно. Уже не могло быть, что это снова не Даша, но, пока он шел к ней, у него пересохло в горле и все время хотелось присесть, закурить.

Он нашел ее в новом каменном здании, единственном в этом маленьком городке. В большой пустой комнате общежития она сидела на койке и что-то писала, держа на коленях тетрадь, и не сразу подняла на него глаза, а только когда он сказал негромко:

— Даша!

Она похудела и была уже не та девочка, с которой он расстался в школе, но так же причесана, косы и челка, а глаза стали еще больше и круглее.

— Даша! — повторил он. — Что же ты? Забыла!

Она медленно закрыла тетрадь, потом встала к пошла к нему. И только, когда подошла совсем близко, — узнала.

Вася провел в этом городке только три дня, — пора уже было возвращаться в часть. Девушки, которые жили в Дашей в одной комнате, все уходили, чтобы они могли хоть немного побыть вдвоем. А одну ночь они прогуляли до утра, и было так хорошо, как лучше уже не может быть в жизни.

Потом он уехал. На прощанье она сказала ему:

— Я буду ждать тебя. Ты вернешься ко мне. Тебя не убьют и не ранят.

* * *

Эту историю рассказал мне Вася Чекин, старшина второй статьи, румяный круглолицый парень с медалью «За отвагу». Морская бригада отправлялась на фронт. Строились, ждали члена Военного совета. Ясное северное утро уже открылось во всей своей прохладной, просторной красе. Мокрый деревянный настил дымился под солнцем.

На узком длинном бараке висел плакат: «Победа или смерть», и я попросил знакомого фотокорреспондента снять Васю Чекина под этим плакатом.

Старинная клятва