Мы умели верить

Йель отчетливо вспомнил, как Терренс нес Фиону по коридору пригородной больницы, куда поместили Нико родители – Терренс нес ее, как маленькую, а она рыдала, уткнувшись ему в шею. Она упрямо отказывалась заходить в палату Нико без Терренса, а все, чего сумел добиться соцработник, это почасовая смена караула: мистер и миссис Маркус, с которыми Фиона не разговаривала, проводили час у его кровати, пока Терренс и Фиона сидели в комнате ожидания, после чего Маркусы спускались в кафетерий, и тогда они получали полчаса. Йель, а также Чарли, Джулиан, Тедди и Эшер, и еще несколько друзей Нико заглядывали в промежутках. В тот раз Йель пришел с Фионой и Терренсом – они трое вышли из лифта, и их встретила жуткая медсестра с волосами ежиком и сказала Фионе, что она может войти в палату, время пришло.

«Можно мне взять с собой Терренса? – попросила она, на что медсестра сделала кислую мину и сказала, что, наверно, вызовет соцработника с собрания, и Фиона сказала: – Я не пойду без него».

Фиона села на скамью, и Йель не знал, на кого смотреть – на нее или на Терренса, который дрожал, уперев руки в подоконник; или ему лучше уйти – может, он не заслуживал права быть здесь? И через полминуты Фиона встала и сказала: «Мне так жаль, Терренс», и вбежала в палату Нико.

Йель подошел к сестринскому посту и сказал: «Да, давайте вызовем соцработника. Это не нормально. Это не нормально».

Но, пока они ждали его, Фиона успела выйти, и выглядела сразу и на двенадцать лет, и на сто, но точно не на двадцать один. Ее трясло, она беззвучно рыдала. За ней появилась и завыла миссис Маркус. Из палаты вышел врач и подошел к Терренсу, и Йель приготовился подхватить его, когда он упадет в обморок. Но Терренс, услышав то, что и так уже было понятно, выстоял.

Он сказал врачу бесцветным голосом, словно из пещеры: «Я вернусь через два часа. Вы его вымоете, да? И у них хватит времени. А я вернусь через два часа».

У него все еще болело колено после того, как он налетел на тележку уборщиц тем утром, но он подхватил Фиону на руки, как пушинку, и вышел из больницы. Йель остался и обзвонил Чарли и всех остальных с сестринского поста. Позже он узнал, что Терренс носил Фиону вокруг больницы целых двадцать минут, пока она не почувствовала силы вернуться и вызвать такси. А тем временем кто-то, увидев, что чернокожий мужчина несет на руках рыдающую белую женщину, позвонил в полицию, и за ними стал ходить полисмен, пока Фиона не накричала на него, что она в порядке и что нет закона, запрещающего одному человеку носить на руках другого.

А теперь в постели лежал Терренс, и здесь было намного лучше, чем в той больнице, хотя какая разница? А вскоре в больнице окажется Джулиан.

Терренс закрыл глаза, и Йель сидел рядом долгое время, перемалывая сплетни. Йель спел ему «Auld Lang Syne»[74], хрипя и коверкая мелодию, пока Терренс не замахал на него свободной от капельницы рукой и не попросил замолчать. Все это время Йель надеялся, что подойдет Чарли, но напрасно.

Терренс открыл глаза.

– Еще не полночь?

– Сейчас 10:40. Но мы можем посмотреть трансляцию из Нью-Йорка. Продержишься еще двадцать минут?

Он включил маленький телевизор в углу, и они стали смотреть новогодний репортаж с Таймс-сквер – больше Терренс никогда там не окажется.

Терренс молча смотрел, как нью-йоркцы встречают Новый год, а потом тихо сказал:

– Я это сделал. Восемьдесят шестой, чувак.

Он закрыл глаза и заснул.

Йель почувствовал, что ему еще рано уходить – или он просто не хотел – и посидел еще несколько минут. Открылась дверь, и он подумал, что это Чарли, но это была медсестра, заглянувшая проверить, все ли в порядке.

Йель сжал худую руку Терренса – сильно, но не настолько, чтобы причинить ему боль.

– Ты не можешь умереть от гребаного синусита, – сказал он.

Когда Йель вернулся домой, Чарли по-прежнему не было.

Он позвонил Джулиану и оставил длинное сообщение на автоответчике, чувствуя постыдное облегчение, что не пришлось разговаривать с ним.

«Пожалуйста, говори, что мы можем сделать, – сказал он. – У кого-то – как у Нико с Терренсом – есть близкий человек, понимаешь? А если у тебя никого нет… я не то хотел сказать – у тебя есть мы все».

Он подумал, как там Тедди. Тедди с Джулианом уже много лет сходились и расходились, и он должен быть в ужасе, не говоря об отчаянии. Однако Тедди, несмотря на все, что он вытворял в купальнях и в задних комнатах клубов – Йель брезговал даже представлять, что именно – выглядел идеально здоровым. (Йель сразу представил, как Чарли и Эшер порицают его за такие мысли. Чарли: «Дело не в числе партнеров, а в кондомах». Эшер: «Будь у нас больше купален, было бы меньше больных. Знаешь, почему? Это не было бы так постыдно».)