Мы, утонувшие

Около одиннадцати утра затонули два немецких парохода, попытавшиеся пройти через южный фарватер. Английские бомбардировщики за последние пару дней много раз облетали остров, и мы часто видели их над морем. Теперь снова показались два самолета. Они выпустили ракеты, и оба парохода моментально загорелись. На носу и на корме стояли пушки, из них открыли огонь. Самолеты всё возвращались. Один из пароходов получил многочисленные повреждения, и вскоре его объяло пламя.

Лишь после прекращения стрельбы мы осмелились приблизиться к кораблям, чтобы помочь выжившим. В воде было полно людей, многие обгорели или получили осколочные ранения. Они кричали и стонали, когда мы поднимали их на борт, но нельзя же было оставлять их в холодной воде. Жуткое зрелище. Волос нет — спалило, кожа черная от копоти, а там, где она обгорела, видно кровавое мясо. Некоторые совсем без одежды. У нас были с собой одеяла. Но что толку прикрывать мерзнущих бедняг, ведь шерсть только прилипнет к голому мясу. Мы боялись дотронуться до них лишний раз, помогая выбраться на причал.

Много было и мертвых. Их мы оставили в воде. Живые важнее.

Раненых отвезли в больницу в Эрёскёбинге, а прочих поселили в так называемом общинном доме в начале Вестергаде. Ну а затем принялись вылавливать мертвецов. Их было довольно много. Мы укладывали трупы на набережной у причала Дампскибсброен, рядом со входом в гавань. Всего выловили двадцать тел. Они лежали длинной шеренгой, накрытые одеялами. У одного недоставало головы, и это еще не самое страшное, потому что лица не было, и нам не надо было в него смотреть, не было глаз, которые надо было закрыть, не было рта, раскрытого в немом крике, который последует за телом в могилу.

В порту собралось несколько сотен человек — посмотреть на горевшие пароходы. Один из них почти догорел, но дым по-прежнему валил столбом. У другого пожар охватил только среднюю часть. На борту находилась толпа нетрезвых немецких солдат, они возились на баке с толпой раздетых женщин. Страх смерти и алкоголь заставил их потерять всякий стыд.

Ближе к вечеру англичане вернулись и возобновили бомбардировку этих пароходов. В порту уже было черным-черно от людей. Скорбное зрелище, разворачивающееся на воде, собрало нас всех. Многие потеряли на этой войне супругов, братьев и сыновей, и проще всего было подумать: наконец-то немцы получили по заслугам. Но мы так не думали. Бесчисленное количество раз мы сами, наши деды и отцы стояли на палубах тонущих и горящих кораблей, нам слишком хорошо было известно, каково это. Тонущий корабль есть тонущий корабль. И не важно, кто на нем находится.

На южном фарватере показался буксир. Нас настолько поглотило зрелище горящих пароходов, что мы его и не заметили. Проход был непростым для того, кто незнаком с местными водами, но штурман справлялся хорошо, пока один из английских летчиков не снизился над буксиром и не выпустил ракеты. Последовал взрыв, звук от которого разнесся далеко по суше. Суденышко вмиг объяло пламенем.

Гуннар Якобсен, находившийся на месте в своем ялике, потом всегда говорил, что более пестрой компании он в жизни не видывал. Тут и негры имелись, и китайцы. И даже инвалид на кресле-каталке. Его скинули за борт до того, как выпрыгнули все остальные. У него не было ни рук, ни ног, и он держался на воде благодаря спасжилету. Всплыла еще и женщина с ребенком. Да там полмира собралось. Тем сильнее было удивление Гуннара, когда он поднял их на борт и негр с китайцами заговорили по-датски, а все остальные — по-марстальски.

— Неужели это Гуннар Якобсен? — спросил один из них.

Гуннар Якобсен прищурился не потому, что страдал близорукостью, — просто ему надо было подумать.

— Черт меня раздери, — произнес он наконец, — если это не Кнуд Эрик Фрис.

Затем он узнал Хельге Фабрициуса и Вильгельма. Человек без рук и ног молчал, и никто его не представлял.

— Антон, — внезапно сказал Кнуд Эрик, растерянно оглядываясь по сторонам. — Где Антон?

— Ты имеешь в виду Ужас Марсталя? — уточнил Гуннар Якобсен.

Они осмотрелись.

— Его здесь нет, — сказал Вильгельм.

В воде его тоже не было. «Одиссей» кренился набок, огонь стоял столбом. На судне живых быть не могло.

Какое-то время они кружили на месте, выкрикивая имя Антона.

Самолеты вновь и вновь атаковали пароходы, как будто у них там был склад бомб и ракет, от которых надо избавиться до того, как кончится война.