Мы вас построим

– Mein Sohn, – обратился отец теперь уже к Честеру. – Er schlaft in der Freiheit der Liebensnacht[19]. Я хочу сказать: он спит, мой бедный мальчик, он парит в свободе ночи своей любви, если ты следишь за моей мыслью.

– А что скажут в Бойсе? – В тоне Честера сквозило раздражение. – Как мы вернемся домой с ним таким?

– Ах, помолчи, Честер, – с досадой отмахнулся отец, – ты не в состоянии проникнуть в глубину его психики, не понимаешь, что он там находит. Видишь ли, психоз имеет две стороны: он не только болезненно искажает наш ум, но и возвращает нас к какому-то исходному источнику, который мы все сейчас позабыли. Подумай об этом, Честер, в следующий раз, когда решишь открыть рот.

– Ты слышишь их? – спросил я у Прис.

Но Прис, стоя рядом со мной, прильнув всем телом, только рассмеялась – легко и сочувственно. Она не отрываясь смотрела на меня пустым взглядом. И еще я почувствовал в ней какую-то настороженность. Тревогу за себя, за меняющуюся реальность, за то, что происходит в ее жизни, за само время, которое в этот момент остановилось.

Она нерешительно подняла руку, прикоснулась к моей щеке, провела по волосам кончиками пальцев.

В этот момент рядом за дверью раздался голос миссис Нилд:

– Мы уходим, мистер Розен, и оставляем квартиру в вашем распоряжении.

Где-то подальше было слышно ворчание Барроуза:

– Эта девчонка, там, в спальне, просто недоразвитая. Ей все как с гуся вода. Что она вообще там делает? С ее тощим телом… – Его голос затих вдали.

– Очень мило, – отреагировал отец. – Луис, тебе следовало бы поблагодарить их. Все же мистер Барроуз джентльмен… Не важно, что он говорит, судить о людях надо по их поступкам.

– Ты должен быть благодарен и ему, и миссис Нилд, – поддержал его Честер.

Оба они – и брат, и отец с сигарой в зубах – смотрели на меня с осуждением.

А я держал в объятиях Прис. И для меня это было все.

Глава 17

На следующий день мы с отцом и Честером вернулись в Бойсе. Выяснилось, что доктор Хорстовски не может – или не хочет – заниматься мною. Тем не менее он передал мне несколько психологических тестов, чтобы поставить диагноз. Один из них, помнится, заключался в прослушивании магнитофонной записи, на которой несколько голосов приглушенно бубнили о чем-то своем. Разобрать можно было лишь отдельные фразы. Моя задача заключалась в том, чтоб записать последовательно смысл этих диалогов.

Думаю, Хорстовски поставил свой диагноз именно на основании этого теста, поскольку мне казалось, что каждый из этих разговоров шел обо мне. Я слышал, как они подробно обсуждали мои недостатки и неудачи, анализировали, что я на самом деле собой представляю, давали оценку моему поведению… Безусловно, они осуждали и меня, и Прис, и наши отношения.

Доктор Хорстовски не стал ничего подробно объяснять, только прокомментировал:

– Луис, каждый раз, как там говорят «мисс», вам слышится «Прис». – Похоже, это было не очень здорово. – Опять же, они говорили не «Луис», а «круиз» – речь шла о путешествии.

Он бросил на меня суровый взгляд, после чего умыл руки.

Однако я не остался вне зоны внимания психиатрии, так как доктор Хорстовски перепоручил меня уполномоченному представителю Бюро психического здоровья от Пятого округа, что на Северо-Западном побережье. Я слышал о нем. Его звали доктор Рагланд Найси, и в его обязанности входило принятие окончательного решения в каждом отдельном случае, когда возникала необходимость помещения больного в психлечебницу в нашем регионе. Начиная с 1980 года он собственноручно отправил в клиники Бюро тысячи людей с теми или иными нарушениями психики. Он считался блестящим психиатром и диагностом. На протяжении многих лет бытовала даже шутка, что все мы рано или поздно окажемся в руках доктора Найси. Что ж, немало было таких, для кого это оказалось печальной правдой.

– Вы увидите, что доктор Найси – очень знающий и благожелательный человек, – уверял меня Хорстовски, пока мы ехали от офиса доктора в подразделение Бюро, расположенное в Бойсе.

– Очень мило с вашей стороны, что вы согласились сопровождать меня, – поблагодарил я доктора.

– Да бросьте, мне это несложно, я ведь все равно каждый день там бываю. Зато я избавлю вас от необходимости появляться перед присяжными и оплачивать судебные издержки… как вы знаете, окончательный вердикт в любом случае выносит доктор Найси, и вам лучше оказаться в его руках не по решению суда.

Я кивнул, это действительно было так.

– Надеюсь, ситуация не порождает у вас чувства враждебности, мой друг? – спросил Хорстовски. – Поверьте, сам факт помещения в клинику Бюро вовсе не означает позорного клейма… по всей стране это происходит ежеминутно – каждый девятый испытывает в той или иной форме разлагающее действие психических заболеваний, которое делает невозможным их пребывание… – Он прервался, заметив, что я не слушаю. А какой смысл? Мне все это было знакомо по бесконечным телевизионным рекламам и журнальным статьям.