Мы вернемся

– Снова ты путаешься в показаниях, Волчара! – и пока она не наязвила так, что потом будет очень стыдно, Элис ретировалась от влюбленной парочки.

Больница выглядела устрашающе. Нет, все было как обычно – светло, стерильно и немного печально. Но воспоминания шли по пятам за Элис, с каждым новым шагом все больше погружая в тот страшный день. Ей мерещилась кровь под подошвами, крики ужаса и выстрелы. Элис хотелось закрыть уши руками, опуститься на пол и кричать, пока горло не наполнится солоноватым привкусом. Она даже не предполагала, что невинная просьба Лин станет для нее новым кошмарным испытанием. Остановившись у двери той самой палаты, Элис закрыла глаза, пытаясь внутренне собраться. Там, внутри, лежит человек, который пострадал, спасая ее. Он лишился руки ради того, чтобы ее мучения прекратились. Поэтому она просто обязана взять себя в руки, войти в эту чертову палату и отдать подарок Лин. А еще поддержать его, улыбнуться и поблагодарить.

Дверь открылась с легким скрипом – Элис даже вздрогнула от дежавю. Только в прошлый раз в палате был Эван.

– Привет. – Она улыбнулась, стараясь не выдать своего беспокойства.

– Здравствуй.

Астор сидел в кресле для посетителей в светлой больничной пижаме с голубой отстрочкой. Культя была обмотана бинтами и покоилась на перевязи. Астор выглядел, как и все обитатели больницы, посеревшим, словно покрытым слоем пыли.

– Как ты? – Элис прошла внутрь, вкладывая всю свою выдержку в каждый шаг. С молчаливого позволения Астора она опустилась в другое кресло.

– Все в порядке, Элис.

Он не привык жаловаться, он всегда оставался воином. И оказаться беспомощным больным, заточенным в палате, – одно из самых страшных наказаний для него.

– Мы сегодня ездили за вещами. Тут одежда и все такое. – Она протянула пакет, но тут же поставила его возле столика, что разделял их. – Может, помочь разложить?

– Не стоит, – так же спокойно отозвался Астор, но Элис поняла, что такое предложение было для него обидным.

– Конечно. – Элис терялась, не зная, что спросить. Боже, они так долго жили в одном доме, а она практически ничего о нем не знает. – Мы сегодня были у Лин.

– Как она? – Его лицо тут же оживилось, преобразилось, словно тот самый слой пыли сдуло весенним ветром.

– Держится, – улыбнулась Элис. – Наша девочка очень храбрая: вела себя так, словно не в приют попала, а на курорт. Мы тебе купили телефон новый, он в пакете. Там есть номер Лин – можете разговаривать, когда захотите.

Астор сдержанно кивнул, но Элис чувствовала – это было для него самой важной и счастливой новостью. То, что в доме все в порядке, он понял, едва Элис вошла в палату. Иначе сюда бы врывались бойцы Вик и полицейские в лучшем случае. В худшем – очередные головорезы, жаждущие крови.

– Нам дали временный дом, так что, как только Акина разрешит, мы заберем тебя. Может, тебе что-то нужно сейчас? Ты только скажи – мы все достанем.

– Нет, спасибо, у меня все есть.

«Кроме руки», – мысленно добавила Элис, словно прочла во взгляде Астора. Она старательно, точно как охранник парой часов ранее, пыталась не смотреть на культю, но то и дело ловила себя на странном любопытном разглядывании. Словно в детстве: тебе сказали не трогать корочку, что покрыла рану, а ты с садистским удовольствием закусываешь губы от мелкой противной боли, но все равно по миллиметру отдираешь ее. Жуткая человеческая природа – словом ли, делом, взглядом все возвращаться и возвращаться к источнику боли.

– Могло быть и хуже, – отстраненно заметил Астор, и Элис дернулась, обнаружив, что просто таращится туда, где должна быть правая кисть воина. От неловкости и стыда она залилась краской, устало прикрывая веки.

– Прости. Просто…

– Ты никогда не видела человека без руки? – Голос Астора был ровным и спокойным, что скорее настораживало, нежели восхищало. Не должен человек так равнодушно принимать то, что теперь он навсегда останется калекой. Тем более когда навсегда – действительно означало навсегда. До конца этой гребаной вселенной. – Это здесь – медицина и все такое. В моем мире жестокость и войны были на каждом шагу. Когда у кого-то из головы торчит копье, а рядом лежит другой – с распоротым животом, отсутствие части руки уже не кажется таким страшным.

Элис проглотила тугой комок – воображение очень живо нарисовало все то, что описывал Астор. Она старательно искала, за что зацепиться, чтобы сменить тему, и нашла:

– Кстати, о копье. Куда подевалось твое? Не подумай, что я по нему скучаю, – Элис улыбнулась и потерла шею, вспоминая горячий прием, – просто любопытно – давно уже его не видела.

– Лин заставила его закопать.

– Что?

Астор улыбнулся, явно вспоминая это событие, – улыбка вышла очень теплой и далекой.