Мы вернемся

– Ради него я и сделала это. Меня бы осудили, лишили бы цветов, разума и возможности иметь детей – такие враги общества, как я, не должны размножаться. – Ее губы тряслись, а в глазах плескалось отвращение.

– Но, если вы так любили друг друга, возможно, он бы принял тебя и такой…

– Он обязательно принял бы меня такой. Но я не хотела этого, не хотела отбирать у него право на счастье. Пусть он помнит свою жену счастливой, красивой и любящей.

Из приоткрытого окна доносился лай собак и шум города. Элис сидела в оцепенении, пытаясь понять, что она чувствует. Да, ее мотивы можно было понять, но в то же время не лучше ли было остаться с Беном? Можно было бы свалить все на автора, но Серена говорила об этом как о своем выборе, так что она вполне согласна с историей, которую ей прописали.

– Оно того стоило?

– Что?

– Цветы. Они стоили твоей любви и жизни?

– Я не знаю, Элис. Только вернись я в начало – все повторилось бы. Иначе это была бы уже не я.

Элис допила остывший чай, отдававший горечью ее огромного разочарования. Скелеты в шкафу ее близких оказывались все мрачнее и неоднозначнее. Она запуталась в том, кого прощать, на кого равняться и как относиться к тому, что нет абсолютно хороших людей. Есть умело скрытые тайны и искупленные грехи. Где же она во всем этом хаосе, Элис пока тоже не знала. Упрямство боролось со здравым смыслом, и пока на этой теперь уже неуютной молчаливой кухне не побеждал никто.

Разрушил эту неловкую паузу телефон Элис. Та, как и Серена, нервно встрепенулась и посмотрела на экран.

– Да, Костра?

– Милая, приезжай домой, пожалуйста. – Голос Костры дрожал от возбуждения и переживаний.

– Что случилось? – Элис тут же поднялась, по пути кивая Серене на предложение вызвать такси, – она, как всегда, проницательно прочла все по выражению лица Элис.

– Тут Сияющая… И Микалина. Ох, милая, наша Мика таких дел натворила…

– Костра, не плачь. И перестань волноваться – у тебя же давление. Я уже еду!

И, не дожидаясь ответа, Элис выключила телефон и бросилась к выходу. Серена, которая только закончила называть адрес таксисту, последовала за ней.

– Что произошло?

– Понятия не имею! – Элис понимала, что начинает паниковать. Сияющая была абсолютно разбита, Микалина еще со свадьбы, казалось, немножко «не в себе», поэтому предугадать, что именно произошло в доме в ее короткое отсутствие, было практически невозможно. И ладно бы Поднебесная поругалась с Вик – это хотя бы было логично и предсказуемо. А так – полная неизвестность, которая только усугубляла положение. То, что можно надумать в стрессовой ситуации, всегда гораздо страшнее правды. – Костра только сказала, что что-то произошло у Сияющей с Микой.

– Странно… Сияющая вернулась? С мужем?

– Сегодня утром приехала. Убитая, печальная и одна… – Элис поймала испуганный взгляд Серены, и осознание проблемы накрыло их обеих. – Нет, не может быть!

– Позвони мне потом, пожалуйста. – Серена распахнула дверь подъехавшего такси, другой рукой придерживая подол сарафана. – Даже если решила больше никогда со мной не общаться.

Элис казалось, что мир рушился прямо здесь и сейчас. Это было уже слишком: Эван, Серена, Микалина… Хоть кто-то остался в своем уме, хоть кто-то был действительно тем человеком, которым хотел казаться? Она лишь кивнула Серене, пытаясь улыбнуться, но паника пожирала ее изнутри, не давая возможности думать или хотя бы дышать полной грудью.

– Восемнадцатый дом по Флинт-стрит! Быстрее!

– Как скажете, мисс.

Безликий таксист лихо вывернул из переулка, что-то попутно спрашивая у Элис, но она не слушала и даже не смотрела на него. Она знала, что увидит дома. Что услышит и как отреагирует. Где-то внутри у нее плескалась надежда, что ее предположения не оправдаются, но когда история складывалась лучшим образом? Беды ведь по одной не приходят – только толпой, вместе же не так страшно ломать людей, верно?

– Не волнуйтесь так, мисс. Самое страшное в этом мире не случается, а с остальным можно справиться. – Таксист говорил мягким, успокаивающим голосом, который всегда располагает к беседе. Видимо, это обязательное условие для приема на работу в этой сфере: за всю жизнь ей ни разу не попалось водителя-хама, зато поболтать хотелось абсолютно с каждым.

– Самое страшное, как вы сказали, просто случается – и все. А вот как жить вечно с тем предательством, что ты совершил? Не знаю, что и хуже…

– Хуже быть зарытым в землю и не иметь возможности даже извиниться. Время притупляет все, мисс. Не лечит, не стирает – так, припорашивает пылью, и боль уже не так бросается в глаза.

– Может быть… Все может быть. Я столько умных мыслей и историй услышала за последний месяц, что, кажется, сейчас взорвусь. За все свои прошлые годы…

– В жизни же так всегда. Каждому есть что сказать, да только слушать никто не хочет. А жизнь-то – она каждого научила хоть чему-нибудь, уж поверь старому таксисту.