Мы вернемся

– Я знаю, вы все здесь меня ненавидите. Не надо. – Она подняла руку, останавливая Ветра. – Правильно делаете. Но такую любовь сложно побороть. Там, в нашем мире, любовь – это главное. После Закона, конечно же. И да, Огнеры всегда были слишком привлекательны и жестоки, но я с первого взгляда полюбила Пламенного. Мне не нужна была семья, не нужна была жизнь – только он, только его любовь. И всезнающее Небо сжалилось надо мной, оно послало мне любовь Пламенного в ответ. Я знаю, он любил меня. А когда появилась Искра… Эта девочка должна была жить, она была не просто моей дочерью, она была плодом любви! – Тихие слезы начала этого монолога превратились в громкие рыдания. – Мы вместе переживали ее гибель, гибель Ветра. Одна я бы не выжила. И не говорите, что Ветер сделал для меня все – я знаю! Правда знаю, мой милый брат. Но я так любила Пламенного, что видела в нем весь мир. Это эгоистично, но я знала, что Ветер мой навсегда, а вот мой возлюбленный… Я боялась его потерять. Я всю свою жизнь строила вокруг него – и на том свете, и на этом.

Сияющая замолчала, погружаясь в воспоминания, и Элис перевела взгляд на Микалину. Она, кажется, была готова броситься в ноги Поднебесной, молить о прощении, убить себя, если бы это было возможно, только бы прекратить эту муку. Она поддалась искушению и уже никогда себя не простит – это Элис знала наверняка.

– Когда мы попали сюда, я жутко перепугалась. Это ведь другой мир, здесь столько женщин – оголенных, доступных, развратных! Я так оберегала наш мир, что даже не подумала найти Ветра. И в этом я каюсь, но муж был для меня всем. Он и сейчас все, да только не нужна я ему… Он рассказал мне о Микалине – все, что только мог. – Глаза Мики расширились от ужаса, и Элис словила себя на мысли, что не хотела бы слышать этот рассказ. – А потом сказал, что я его слишком опекаю. Что я скучная и некрасивая на фоне всех этих блистательных девушек. Он не хочет больше делить со мной кров и ложе, когда вокруг столько возможностей.

– Подлец! – Ветер закипал. Был бы виновник сейчас в доме, он бы не задумываясь снес ему голову, так зол он был. Элис не рискнула бы связываться с Ветром в подобном состоянии.

– Я пришла к вам молить о прощении, тебя молить, брат мой! Я не могу вернуться в тот дом, я жить больше не хочу, да в этом проклятом мире только жить и остается…

– Я прощу тебя, что бы ни случилось, Сияющая. Ты моя семья и пока поживешь в нашей комнате. А там разберемся…

– А ты свою жену спросить не хочешь?

– Виктория, мы поговорим чуть позже. Сейчас всем нужно отдохнуть. Лучше отведи Мику в комнату, ей тоже нужно поспать. Эван, нужно подумать, как всех разместить.

– Да, конечно, вечером обсудим. Я пока обмозгую все.

– Давай-давай, подлизывайся, чертов лгун! – Элис прошипела это Эвану почти в лицо. Она старательно избегала разговоров с ним с того самого последнего – в беседке, но сейчас в ней бурлила такая ярость по отношению ко всем мужчинам, вместе взятым, что сдержаться она просто не могла. – Строй из себя милого и отзывчивого. Если бы не ты, – ее палец уткнулся ему в грудь, – никто бы сейчас не страдал! Мика, пойдем!

Элис обняла всхлипывающую Микалину и повела ее наверх, пока Вик бросала злые взгляды на мужа. С того самого утра у них все шло наперекосяк – Элис видела это, все видели. Они заняли разные стороны баррикады, и теперь – в новой схватке – снова оказались порознь.

– Он бы простил ей даже мою смерть!

– Вик, не наговаривай на Ветра. Он не может бросить сестру.

– Зато может бросить меня. Прямо как Пламенный.

Мика тяжело всхлипнула на плече у Элис, и та шикнула на Викторию, которая так неосторожно напомнила о виновнике этой заварушки.

– Элис, я так виновата… Я просто не знаю, как это произошло! Когда я опомнилась, мы уже лежали на старой кровати в подвале. Я так его хотела, что думать ни о чем не могла!

– Тише, Мика. Ложись. – Элис откинула одеяло на кровати Микалины и уложила подругу. – На вот, выпей. Тебе поспать нужно.

Мика безропотно выпила несколько таблеток и откинулась на подушку.

– Побудьте пока со мной, ладно?

– Конечно, милая. Мы рядом.

Элис, поглаживая подругу по голове, легла с одной стороны поверх одеяла, Вик – с другой. Так они и задремали все вместе, измотанные очередным невеселым днем в этом доме.