Мы вернемся за подснежниками

Но эсэсовцы их увидели. Рэймон и Виктор останавливаются на мостике, собираясь повернуть обратно. Трактор еще метрах в десяти от них. В это мгновение человек тридцать пленных внезапно нападают на машину с другой стороны дороги. Эсэсовцы поворачиваются к ним. Со всех сторон сыплются удары. Кто-то убегает с окровавленной головой. Рэймон и Виктор, пользуясь минутой, бросаются к грузовику, увертываются от первого эсэсовца и перебегают дорогу. За ними гонятся, но они уже смешались с толпой. Эсэсовцы влезли на грузовик и кинулись к левому краю, где нападает новая группа пленных. С дубинками в руках на помощь спешат капо.

Жежен, проскользнув вслед за толпой, бросается к правому борту грузовика. Ему удается ногой скатить украденную свеклу в канал. Перебежав мостик, он уходит на свой участок. Капо ударами дубинок расчищают дорогу.

*

Рэймон и Виктор сидят рядом в уборной.

- Мне здорово досталось, - говорит Рэймон, потирая поясницу.

- От эсэсовца?

- Нет, капо мимоходом стукнул.

- Все-таки справились удачно.

- Да, неплохо, но в следующий раз следует нападать на две секунды позже.

- Жежену что-нибудь удалось?

- Кажется.

- А Роберу?

- Сейчас узнаем. Вот он как раз возвращается.

У Робера вздутый живот. Он развязывает веревку, которая служит ему поясом.

- Сцапал-таки! - говорит он, вытягивая из-под рубашки два свеклы.

Рэймон вынимает ржавый нож и режет свеклу на части.

- Спрячьте в карманы, чтобы не увидели.

- Один кусок я съем сразу, - заявляет Виктор. - В свекле есть сахар.

- Я доволен, - говорит Жежен, получая свою долю, - не меньше, чем после операции в Сент-Ассизе. Вкусно.

*

В каменоломне Маутхаузена кипит работа. Два часа дня. Неожиданно раздается вой сирены. Что-то случилось. Никогда этого не бывало.

- Что такое? - спрашивает Робер у старика-австрийца, работающего рядом с ним.

- Не знаю.

На площадке стрела крана неподвижно повисла метрах в тридцати от земли. Постепенно затихает шум отбойных молотков - прекратилась подача сжатого воздуха. Мимо пробегают эсэсовцы.

- Стройся! Стройся! - раздаются со всех сторон крики капо.

Все бросают работу и строятся побригадно.

- Верно, дело серьезное. Старики и те не видали ничего подобного, - говорит кто-то.

Группы наскоро пересчитываются и одна за другой трогаются к месту сбора.

Тысяча триста человек, выстроенные в две колонны, стоят навытяжку. У всех встревоженные лица. Капо молчат. Kommandofuhrer [Эсэсовец, надзирающий за всеми бригадами. (Пpимеч. пер.)] и за ним Oberkapo [Старший капо (Примеч. пер.)] быстрым шагом проходят перед колоннами, пересчитывая людей по сотням. Видно, кого-то не хватает. Подбегают двое заключенных и становятся за последней сотней. К ним подходит Kommandofuhrer и отпускает каждому по паре пощечин. Эти двое - капо.

Никто не шевелится.

На скалах, повисших над гранитной бездной, заняли сторожевые посты эсэсовцы. Робер замечает, что один из них беспрерывно нагибается, что-то подбирая в траве.

- Землянику ищет, - шепчет Жежен.

Посреди лестницы в сто восемьдесят шесть ступенек вьется поднятый ветром листок.

- Смирно! - орет Oberkapo.

- Что он лопает? - шепчет снова Жежен, продолжая смотреть вверх, на эсэсовца.

Kommandofuhrer развернул лист бумаги и громко объявил:

- Двадцать пять тысяч пятьсот пятьдесят два!

- Черт, это я! - говорит Жежен.

- Выходи.

- Сюда, скорее! - орет Oberkapo. Жежен выходит из рядов и бежит на указанное ему место.

- Двадцать пять тысяч пятьсот…

Жежен больше не слушает, он с удовлетворением видит, что и Робер присоединяется к нему.

Перекличка продолжается. Один за другим из рядов выходят заключенные и отправляются ко все увеличивающейся группе, которую разбивают по пять человек. Вызывают только французов. Робер выходит десятым. Виктор четырнадцатым. Их человек тридцать. Когда все уже в сборе, Kommandofuhrer делает вторую перекличку. Oberkapo проверяет у каждого номер, нашитый на полосатой куртке. Тут собраны все французы, работающие на каменоломне. Их окружают эсэсовцы с ружьями наперевес.

- Кончено! Все по бригадам! На работу! - кричит Oberkapo всем оставшимся в рядах.

Снова воет сирена, люди расходятся на работу, а группу французов ведут к большой лестнице.

- Куда же нас тащат? - спрашивает мертвенно-бледный старик, шагающий справа от Рэймона.

- Наверное, куда-то перевозят.

- Ты уверен?

- А может, что-нибудь и похуже.

- Ты думаешь?

- Откуда я знаю?

- Я слышал, как один немец говорил, что это плохой признак.

- Увидишь сам.

- Обидно, что свекла наша пропала, - говорит Жежен.

*

- Итак, повторим: Насьональ, Тольбиак, Берси, Аустерлиц, мост Турнель.

- Ты забыл мост Сюлли-Морлан.

- Ну конечно, его и недоставало. Теперь, наверно, счет сходится.

- Нет, не хватает еще одного.

- Мост Альма называли?

- Подумай, забыли его. А ведь это мост храбрецов.

- Считай сначала. Насьональ.

- Раз.

- Тольбиак.

- Два.

- Ребята, можем дальше не считать, счет сошелся. В Париже тридцать один мост. Мы их все назвали. Давайте придумаем другую игру.

- Какую?

- Можно пересчитать сады и скверы.

- Я начинаю: Люксембургский.

- Тюильри.

- Монсури.

- Парк Монсо.

- У Башни Сен-Жак.

- Это не сад.

- А сквер с голубями, это что, по-твоему?

- Бют-Шомон.