Мы все умрём. Но это не точно (СИ)

Драко по-хозяйски перетряхнул его мысли, воспоминания, ничуть не скрываясь, наоборот, будто бы даже специально демонстрируя некоторые фрагменты, а следом произошло то, чего от Малфоя Тео не ожидал никак. Вытесняя пустоту и серость, полились потоком воспоминания самого Драко. Они смешивались с его собственными, придавая всему вкус, цвет и эмоции. Оживляя мёртвые картинки из прошлого. Воспоминания Малфоя были острее. Казалось, что до них можно дотронуться и почувствовать тепло шерстяного свитера на теле, вкус тыквенного сока в бокалах Хогвартса и боль в голове от их первого похмелья.

Вот в детстве они решили стать путешественниками и заблудились. Подумали, что жизнь кончена, соорудили себе шалаш из сухих веток и стали думать, как поймать кролика на ужин. Пока Тео старался связать из шнурков настоящую тетиву для лука, как в сказках, Драко пытался наколдовать воду, но никак не получалось. А потом пришла Нарцисса и увела их, перепачканных грязью, домой. Всё это время они были в нескольких ярдах от поместья и даже не вышли за забор. Тогда Теодор впервые подумал, что Драко — его лучший друг.

Или же вот — Блейз впервые притащил к ним в комнату бутылку огневиски. И они, пытаясь доказать друг другу свою взрослость, морщась и кряхтя, выпили её до дна. Потом всей компанией, идиотски хихикая, убегали по коридорам Хогвартса от Филча, который, кажется, за ними вовсе и не гнался. В конце концов, они окончательно заблудились, где-то по дороге потеряли Грега с Винсом, а через некоторое время и Малфоя с Паркинсон. Судя по воспоминаниям Драко, тот в ту ночь лишился девственности в какой-то пыльной, душной аудитории. А в воспоминаниях Тео осталось купание нагишом в холодных водах Чёрного озера, сон на мягкой траве и позорное пробуждение рядом с ногами Снейпа. В то утро он решил, что никогда больше не даст себя так бездарно поймать с поличным.

Образы обоих смешивались в его голове в странное единое облако, и в какой-то момент Тео показалось, что это он тогда провёл ночь с Паркинсон, в то время как Малфой с Забини и Монтегю дрыхли где-то на газоне Хогвартса.

И чем больше воспоминаний кидал ему Драко, тем сложнее становилось отличить свои от чужих. У Малфоя всё было ярче, острее, своё же вспоминалось с трудом и словно через толстый слой ваты. Драко поделился своими стычками с гриффиндорцами, ощущением закипающей ярости, и Тео злился вместе с ним. В воспоминаниях мелькала Грейнджер, и Нотт впитывал его раздражение, как родное. Малфой принял тёмную метку, и его тоже отозвалась настоящей болью в руке… Он ощущал всё, как собственное: торжество, возбуждение, страх — это была бесконечная вереница живых, ярких образов, и Тео впервые захотелось научиться чувствовать каждый момент, каждую секунду так же, как это было в воспоминаниях Драко.

И тогда он решил, что у него есть причина задержаться в этом мире… ненадолго.

Поэтому, наконец оказавшись свободным, он с головой погрузился в исследование собственных граней. Всё оказалось очень размытым и неясным. Тео выяснил, что маленькой тёплой искрой в нём откликается музыка, адреналин и секс. Правда, поддержание тления этих искр давалось всё сложнее. Если раньше высота и скорость заставляли его ощущать себя живым, а сердце биться быстрее, то постепенно это стало надоедать. Секс же давал очень кратковременный эффект. Одиннадцать минут. Он засекал. Потом всё снова становилось серым и неинтересным, а имена девушек как-то сами собой забывались: Рози, Мари, Кэтти, Сэмми — каждый раз он обводил партнёршу туманным взглядом внезапно протрезвевшего алкоголика и усиленно пытался вспомнить, кто это сейчас перед ним. Ошибиться с именем сразу после секса, пока ещё сперма на её коже не остыла, это как наступить Тёмному Лорду на мантию. Вроде бы случайно, но лучше б тебе сразу ноги оторвало. Поэтому для него все они были детки, малышки, кошечки, солнышки и прочая сладкая медовая патока…

Но несмотря на кратковременный результат, ему нравился этот эмпирический метод познания себя. Главное, Тео знал, что это тлело где-то внутри души, а значит, нужно просто найти и разжечь. Поэтому он постоянно продолжал поиски, проводил над собой эксперименты и пробирался на ощупь, слушая внутри — откликается или нет.

К несчастью для Малфоя, откликалось всегда на него. Бедный, бедный малыш Драко. Тео было бы его жалко, если бы он умел жалеть. Незавидная участь — стать инструментом. Но кто тебя будет спрашивать, а, блондиночка?