Мы всегда жили в замке

Констанс снова захлопнула дверь погреба, вернулась к раковине, вымыла руки и вытерла их посудным полотенцем, которое подняла с пола.

– Сначала тебе надо позавтракать, – сказала она.

Иона сидел на пороге и в разгорающемся свете дня с изумлением разглядывал кухню. Он взглянул на меня, видимо, решив, будто мы с Констанс устроили этот погром. Я заметила целую чашку, подняла ее и поставила на стол и решила поискать другие уцелевшие предметы. Я вспомнила, что одна из фигурок дрезденского фарфора благополучно улетела в траву, возможно, ей удалось спрятаться и спастись – я поищу ее попозже.

Все в беспорядке, все не по плану, сегодня все было не так, как в другие дни. Констанс спустилась в подвал и вернулась с полными руками всякой всячины.

– Овощной суп, – сказала Констанс, едва не напевая. – И клубничное варенье, и куриный суп, и маринованная говядина! – Она поставила банки на кухонный стол и медленно повернулась, внимательно разглядывая то, что было на полу. – Ага, вон она! – воскликнула Констанс, пошла в угол и подняла с пола небольшую кастрюльку. Затем, словно передумав, оставила кастрюлю и пошла в кладовую. – Меррикэт, – со смехом позвала она, – они не нашли муку в бочонке. И соль. И картошку.

Зато они нашли сахар. Под ногами скрипело, и пол ходил ходуном, как живой. Разумеется, подумала я, разумеется. Они ведь искали сахар и ужасно веселились. Наверное, бросали друг в друга пригоршни сахара и вопили: «Сахар Блэквудов, сахар Блэквудов, не желаете ли попробовать?»

– Но они добрались до полок в кладовой, – продолжала Констанс. – Там были крупы, приправы и мясные консервы!

Я медленно обошла кухню, глядя под ноги. Представляла, как они громят все, до чего могут дотянуться, потому что жестянки с едой были разбросаны и смяты, будто их подбрасывали к потолку, коробки с крупами, чаем и крекерами были растоптаны и старательно разорваны. Баночки со специями, все, как одна, были сброшены в угол целенькими, и мне показалось, что я чувствую пряный аромат печенья, которое пекла Констанс, а потом увидела его раздавленным в труху на полу.

Из кладовой вышла Констанс с буханкой хлеба в руках.

– Смотри, чего они не нашли, – сказала она. – А в леднике есть яйца, молоко и масло. – Поскольку захватчики не нашли дверь погреба, не нашли они и ледника, который там был, так что я обрадовалась, ведь они не разбили яйца.

Один за другим я отыскала три целых стула и поставила их на свои места – вокруг стола. Иона сидел в моем углу, на моем стульчике, и наблюдал за нами. Я выпила куриного супа из чашки с отбитой ручкой, а Констанс отмыла нож, чтобы намазать на хлеб масло. Тогда я еще не понимала, что больше мы не сможем жить как раньше. Вот, например, когда я нашла три стула и когда ела хлеб с маслом: то ли сначала я нашла стулья, а потом съела хлеб, то ли сначала был хлеб, то ли хлеб и стулья случились одновременно. Констанс вдруг бросила нож и побежала было к закрытой двери, которая вела в комнату дяди Джулиана, потом вернулась и слабо улыбнулась.

– Мне показалось, я слышу, как он проснулся, – пояснила она и села.

Мы еще не покидали пределов кухни. Мы до сих пор не знали, что осталось нам от дома и что ожидало нас за закрытыми дверями столовой и передней. Мы тихо сидели на кухне, радуясь стульям, куриному супу и солнечным лучам, которые струились в открытую дверь кухни, не решаясь идти дальше.

– Что они сделают с дядей Джулианом? – спросила я.

– Устроят похороны, – печально ответила Констанс. – Помнишь, как было с остальными?

– Я была в приюте для сирот.

– Мне разрешили пойти на похороны. Я помню. Дяде Джулиану тоже устроят похороны. Придут и Кларки, и Каррингтоны, и, разумеется, маленькая миссис Райт. Будут говорить друг другу, как им жаль. И станут высматривать, явились ли мы.

Я представила, как они высматривают нас, и поежилась.

– Они закопают его вместе с остальными.

– Я бы хотела закопать что-нибудь для дяди Джулиана, – объявила я.

Констанс не отвечала, глядя на собственные пальцы, такие длинные и неподвижно покоящиеся на краю стола.

– Дяди Джулиана больше нет, и остальных тоже, – сказала она. – Меррикэт, нашего дома почти нет. Все, что нам осталось, – это мы сами.

– Иона.

– Иона. И мы закроемся и спрячемся надежнее, чем прежде.

– Но сегодня день, когда на чай приезжает Хелен Кларк.

– Нет, – ответила Констанс. – Не сейчас. И не сюда.

Мы сидели на кухне тихо, как две мыши, оттягивая момент, когда нам придется пойти и осмотреть то, что еще осталось от нашего дома. Библиотечные книги по-прежнему стояли на полке нетронутыми, и я подумала, что никто не захотел портить эти книги – в конце концов, за порчу библиотечной собственности полагался штраф.

Похоже, что Констанс, которая всегда пританцовывала, теперь не желала даже шелохнуться. Оцепенев, она сидела за столом на кухне, вытянув перед собой руки, и не глядела по сторонам на весь этот разгром. Будто не верила, что вообще просыпалась сегодня утром.

– Мы должны отмыть дом, – нерешительно сказала я, и она улыбнулась.

Я поняла, что больше не могу сидеть и дожидаться:

– Я пойду и посмотрю.