Читаем Мы жили тогда на планете другой…[Том 1] полностью

Мы жили тогда на планете другой…[Том 1]

Александр Яковлевич Браиловский , Владислав Фелицианович Ходасевич , Вячеслав Иванович Иванов , Даниил Максимович Ратгауз , Лидия Юдифовна Бердяева

Когда меня пред Божий судНа черных дрогах повезут,Смутятся нищие сердцаПри виде моего лица.Оно их тайно восхититИ страх завистливый родит.Отстав от шествия тайком,Воображаясь мертвецом,Тогда пред стеклами витринИз вас, быть может, не одинУкрадкой так же сложит рот,И нос тихонько задерет,И глаз полуприщурит свой,Чтоб видеть, как закрыт другой.Но свет (иль сумрак?) тайный тотНа чудака не снизойдет.Не отразит румяный лик,Чем я ужасен и велик:Ни почивающих тенейНа вещей бледности моей,Ни беспощадного огня,Который уж лизнул меня.Последнюю мою приметуЧужому не отдам лицу…Не подражайте ж мертвецу,Как подражаете поэту.

10–11 мая 1928

«Не ямбом ли четырехстопным…»

Не ямбом ли четырехстопным,Заветным ямбом, допотопным?О чем, как не о нем самом —О благодатном ямбе том?С высот надзвездной МузикииК нам ангелами занесен,Он крепче всех твердынь России,Славнее всех ее знамен.Из памяти изгрызли годы,За что и кто в Хотине пал,Но первый звук Хотинской одыНам первым криком жизни стал.В тот день на холмы снеговыеКамена русская взошлаИ дивный голос свой впервыеДалеким сестрам подала.С тех пор в разнообразье строгом,Как оный славный «Водопад»,По четырем его порогамСтихи российские кипят.И чем сильней спадают с кручи,Тем пенистей водоворот,Тем сокровенней лад певучийИ выше светлых брызгов злет —Тех брызгов, где, как сон, повисла,Сияя счастьем высоты,Играя переливом смысла, —Живая радуга мечты.

* * *

Таинственна его природа,

В нем спит спондей, поет пэон,

Ему один закон — свобода.

В его свободе есть закон…

<1938>

Игорь Северянин

По грибы — по ягоды

Мы шли от ягоды к ягодеИ от гриба к грибуНа дальнюю мельницу,В приветливую избу.В лесу бежала извивнаяПорожистая река.Дрожала в руке узывнаяТалантливая рука.И чувства чуть поздноватыеВ груди чертили свой знак:И щеки продолговатыеТвои алели, как мак.И выпуклости бронзотелыеЧуть бились под блузкой твоей.И косы твои параллельныеСпадали вблизи ушей.И очи твои изумрудныеВонзали в мои свою сталь,Скрывая за ней запруднуюБезудержную печаль.Даря поцелуи короткие, —Как молния их лезвиё! —Бросала ты строки четкиеСвои — о себе, про свое…В них было так много лирики,Была она так резка…Смотрел, как тают пузырикиВ ключе на опушке леска.Смотрел, как играет с мушкою,Выпрыгивая на мель,Быв в то же время игрушкоюСама для меня — форель…Мы ели чернику черную,Фиолевый гоноболь,Срывали траву узорнуюИ сладкую знали боль…Погода стояла дивная,Чуть перились облака,А рядом, как ты, узывная,Стремглавно неслась река.

1920