Мы - живые

— Хотя они больше не вправе о чем-либо тебя спрашивать… их, наверное, будет волновать вопрос… о жизни, которую они загубили…

— Когда они выгонят меня, я настоятельно попрошу их не беспокоиться обо мне. И мой случай… войдет в анналы… партии не как катастрофа, а как неприятное воспоминание. И тем же останется для меня.

— Мне кажется, они смогли бы удовлетворить твою просьбу… если бы они знали.

— Я был бы им благодарен… если бы мог.

Андрей повернулся и взял со стола шапку.

— Ну, мне нужно идти, — сообщил он, застегивая куртку. — Да, вот еще что: держитесь подальше от Морозова. Он, конечно, уедет из города, но не навсегда. Он вернется и возьмется за новые махинации. Будьте осторожны. Он всегда выйдет сухим из воды, а вы будете за все отдуваться.

— Мы… тебя еще увидим, Андрей? — спросила Кира.

— Конечно. Я буду очень занят… некоторое время. Но потом я зайду… Спокойной ночи.

— Всего хорошего, Андрей.

— Подожди минутку, — спохватился Лео. — Я хочу у тебя кое-что спросить.

Держа руки в карманах, он подошел к Андрею: его слова медленно слетали с уст:

— Скажи, для чего ты все это сделал? Что у тебя с Кирой? Андрей бросил взгляд на Киру. Она стояла молча, с высоко поднятой головой и смотрела на мужчин. Кира все предоставила на усмотрение Андрея.

— Мы просто друзья, — объяснил он.

— Всего хорошего, -— сказал Лео.

Дверь за Андреем закрылась, затем хлопнула дверь в комнате Лавровых; вскоре в тишине раздался скрип открывающейся и закрывающейся двери коридора. Вдруг Кира сорвалась с места. Лео не смог рассмотреть ее лица. Он только услышал звук, который был чем-то средним между стоном и плачем. Она выбежала из комнаты; дверь за ней с шумом захлопнулась и задребезжали подвески на люстре.

Кира слетела по лестнице и выскочила на улицу. Шел снег. Она почувствовала, как воздух, подобно струе пара, обжег ее оголенную шею. Ее комнатные туфли были слишком тонкими и легкими для снега. Заметив удаляющуюся высокую фигуру Андрея, она бросилась вслед за ним, окликнув его по имени.

Андрей обернулся и, задыхаясь, проговорил:

— Кира! Такой снег, а ты без пальто!

Он схватил ее за руку и потащил обратно в плохо освещенный подъезд.

— Возвращайся! Немедленно! — приказал Андрей.

— Андрей… — заикалась Кира, — я… я…

В свете отдаленного фонаря она увидела мягкую нежную улыбку на лице Андрея. Он стоял, смахивая рукой снежные хлопья с ее волос.

— Кира, ты не считаешь, что так будет лучше? — прошептал он. — Мы не будем ничего говорить — ведь и без слов… мы знаем, что понимаем друг друга и что у нас с тобой так много общего?

— Конечно, Андрей, — согласилась она.

— Не беспокойся обо мне. Ты мне обещала это. Возвращайся сейчас домой, а то простудишься.

Кира подняла руку, и ее пальцы медленно и осторожно скользнули по щеке Андрея, от шрама на виске до подбородка, как будто кончики ее дрожащих пальцев могли сказать ему то, о чем она молчала. Андрей взял ее руку и прижал к губам. Где-то на улице проехал автомобиль; через стеклянную дверь резкий свет фар, скользнув по их лицам, пробежал по стене и исчез. Андрей выпустил руку Киры. Она повернулась и не спеша начала подниматься по лестнице. Она услышала, как позади нее открылась и закрылась дверь. Кира не обернулась.

Когда она вошла в комнату, Лео звонил по телефону:

— Алло, Тоня!.. Да, я только что вышел… Потом все тебе расскажу… Конечно, приезжай прямо сейчас… Возьми с собой что-нибудь выпить. У меня в доме нет ни капли…

* * *

Андрея Таганова перевели из ГПУ на должность библиотекаря в Ленинский уголок кружка домохозяек в пригороде Ленинграда — в Лесном.

Кружок размещался в бывшей церкви. Это было старое деревянное здание, продувавшееся насквозь ветрами, от которых шуршали яркие плакаты; в центре осевшую крышу подпирала перекосившаяся некрашеная балка; окно, в котором торчали остатки стекла, было заколочено досками; отапливала помещение чадившая вовсю «буржуйка». Над бывшим алтарем висело знамя из красного ситца, по стенам были развешены вырезанные из журналов картинки с изображением Ленина: «Ленин в детстве», «Ленин студент», «Ленин, выступающий с приветственной речью перед Петроградским Советом Народных Депутатов», «Ленин в кепке», «Ленин без кепки», «Ленин в Совнаркоме», «Ленин в гробу». В комнате стояли полки с книгами в бумажном переплете, стенд с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и гипсовый бюст Ленина, на подбородке которого виднелась полоска засохшего клея.

Андрей Таганов старался сохранять присутствие духа.