Мы живые

– Вы ведь понимаете преимущество именно такого варианта, Лев Сергеевич. Конечно, частным торговцем нелегко быть в наше время. Учитывая плату за квартиру, например. Одно это уже может проглотить все доходы. Ну а скажем, вы – единственный владелец – и что? Квартплата не будет слишком большой, так как вам надо оплачивать всего лишь одну комнату. А возьмем теперь меня, например. У нас с Тоней три большие комнаты, и, если на мне поставят тавро частного торговца – Боже Всемогущий! – плата за них просто разорит все наше предприятие.

– Все в порядке, – сказал Лео. – Меня это устраивает. Я не возражаю, пусть меня называют частником, Николаем II, хоть Мефистофелем.

– Вот и прекрасно, – слишком громко хихикнул Морозов, его подбородок и пузо затряслись. – Отлично. И, Лев Сергеевич, уважаемый, вы не пожалеете. В сравнении с нашими доходами – да благослови нас бог – те, которых называют буржуазией, покажутся жалкими попрошайками. С нашим-то маленьким предприятием мы будем купаться в рублях, их просто надо будет подбирать с пола. Год или два, и мы – сами себе хозяева. Сунуть несколько сотен кому надо, и мы сможем упорхнуть за границу – в Париж, или в Ниццу, или в Монте-Карло, или в любой другой заграничный город, приятный и изысканный.

– Да, – сказал Лео устало. – За границу.

Потом он потряс головой, словно пытаясь отделаться от какой-то невыносимой мысли, и повелительно повернулся, словно отдавая приказ человеку, который нанимал его:

– Но этот ваш друг – коммунист – это самое опасное место в вашем плане. Вы в нем уверены?

Морозов широко раскинул жирные руки, нежно покачивая головой, как бы упрекая Лео; его улыбка была такой же смягчающей, как и вазелин:

– Лев Сергеевич, душа моя, вы ведь не думаете, что я беспомощное дитя, делающее свои первые шаги в деловом мире, а? Я так же уверен в нем, как и в вечном спасении наших душ, вот как я уверен. Вам не найти молодого человека умнее его. Шустрый, разумный. И он не из тех пустозвонов, которым нравится слушать самих себя. Он рассчитывает получить от жизни не только громкие слова и сушеную селедку. Он знает, что у него в руках хлеб с маслом, и он уж позаботится, чтобы этот хлеб с маслом не просочился сквозь пальцы. И потом, он ведь очень сильно рискует. Нас, простых людей, если поймают, то засадят всего-то на десять лет в Сибирь, а вот членов партии – сразу к стенке, и попрощаться-то не успеешь.

– Вам не о чем беспокоиться, Лео, – улыбнулась Антонина Павловна. – Я знаю этого молодого человека. Мы как-то раз пригласили его на скромный чай – ну, на шампанское с икрой, если быть точной. Он умен и совершенно надежен. Коко не подведет вас в этом деле!

– И это не очень трудно для него, – понизил Морозов свой голос до едва слышного шепота. – Он занимает должность какого-то инженера на железной дороге – и его связи расходятся во всех направлениях, как притоки реки. Ему нужно только устроить так, чтобы партия товара при перевозке была слегка подпорчена; груз ведь могут случайно уронить, или подмочить, или что-то там еще – одним словом, проследить, чтобы груз признали негодным. Вот и все. Все остальное очень просто. Груз тихонько перемещается в подвал нашего маленького магазина – «Лев Коваленский. Продовольственные товары». В этом нет ничего подозрительного – не правда ли? – просто продукты для магазина. В государственных кооперативах не досчитаются кое-каких продуктов, и добропорядочные граждане получат в них на свои карточки только извинения и обещания. Мы выжидаем парочку недель, а затем вскрываем груз и переправляем его нашим собственным клиентам – частным торговцам из трех губерний, у нас создана целая сеть таких людей. Они разумны и осмотрительны – у меня есть все адреса. Вот и все. Кому какое дело? Если кто-нибудь что-либо станет вынюхивать вокруг – что ж, у нас будет там обычный продавец, который продаст им полфунта масла, если его попросят, – вот и вся наша деятельность. Розничная торговля – открытая и законная.

– И более того, – прошептала Антонина Павловна, – если что-нибудь пойдет не так, у этого молодого коммуниста есть…

– Да, – прошептал Морозов и, таинственно оглядевшись вокруг, сделал паузу, чтобы послушать, нет ли за дверью каких-либо подозрительных звуков, а убедившись, что все спокойно, прошептал Лео на ухо: – У него есть связи в ГПУ. Могучий друг и защитник. Я даже боюсь назвать его имя.

– О, я думаю, дело не дойдет до этого, – презрительно сказал Лео. – Если у нас будет достаточно много денег.