Мы знаем, что ты помнишь

ГГ прибыл в полицейский участок в Крамфорсе сразу после обеда. Широким шагом миновал коридор, держа возле уха трубку.

Эйра подождала, пока он закончит разговор. После чего вошла в кабинет и положила ему на стол отчет по расследованию.

– Я не уверена, что это сделал он, – сказала она.

– Что? – ГГ растерянно посмотрел на папку.

– Улоф Хагстрём, – за те несколько часов сна, которые Эйре удалось выкроить, ей приснилась комната для допросов с черным кожаным диваном, и еще она балансировала на краю бездонного причала у деревушки Мариеберг. Та бесформенная кукла тоже явилась ей во сне, безликая.

– Ясно, – отозвался ГГ. – Хорошо, я посмотрю.

Он слегка приподнял папку за угол, только чтобы увидеть, что написано на титульном листе. Номер дела. Год.

– Он признался только в том, в чем полиция сама велела ему признаться, – продолжила Эйра. – Они часами допрашивали его одного, без родителей, – она раз за разом прокручивала эти фразы в голове. Страшась поставить себя выше других, в борьбе против всего того, с чем она выросла, когда смиряешься и искренне веришь, что куда тебе до старших, которые знают все лучше тебя. Своими словами она ставила под сомнение компетентность коллег, по сути, выражала недоверие к их действиям, и от этого рот наполнялся соленой слюной и живот сводило судорогой. – Следователи на допросах сами вкладывали ему в рот слова. Грозили ему, что он не уйдет домой, пока не покажет, как он ее убил и в каком месте швырнул труп в реку.

ГГ провел рукой по небритому подбородку.

– Разве ты не должна была всего лишь проверить, не встречается ли в материалах по делу имя Нюдалена?

– Встречается, – сказала Эйра. – В записях протоколов, когда полицейские ходили по домам и опрашивали соседей.

Она рассказала, что у Нюдаленов в тот вечер гостили родственники, что Трюггве не было дома – он рыбачил с детьми на реке.

– Но при этом не было задано ни одного встречного вопроса. Они просто записали его показания и все.

– Это не он, – сказал ГГ.

– Я этого и не утверждаю, но разве это не должно было спровоцировать сотрудников полиции на новые вопросы? Ведь в тот момент они не знали, что он был судим за преступление сексуального характера, а его семья была единственной, кто подтвердил его алиби. В расследовании есть большие упущения.

– Трюггве Нюдален невиновен. Он не убивал Свена Хагстрёма.

– Что?

– Найденный в лесу комбинезон принадлежит не Нюдалену. Два часа назад пришли результаты экспертизы. И тех резиновых перчаток он тоже не надевал. Крови Свена Хагстрёма хватает, но нет ни единой молекулы, которая может привести нас к Трюггве Нюдалену. Напротив, комбинезон сплошь усеян другими отпечатками пальцев и следами ДНК, равно как и резиновые перчатки…

– Чьими?

– В нашей картотеке их нет.

Эйра опустилась в одно из кресел в углу кабинета. На небе за окном собирались тучи. Дождь. Может, наконец-то прольется хоть немного дождя.

Она выкинула из головы прошлое расследование и сосредоточилась на нынешнем.

Убийство Свена Хагстрёма. Которое казалось понятным как божий день. С таким-то мотивом. Человек, скрывающий свою личность, чья жизнь могла покатиться под откос, если бы люди узнали, кто он. Участник группового изнасилования в прошлом.

Нож, идентичный второму ножу.

– А его супруга есть в нашей картотеке? – спросила она.

– Пока нет, – отозвался ГГ.

– Один нож принадлежит ей.

– Я знаю.

Эйра подумала о той силе и в то же время уступчивости, что крылась в Мейан Нюдален, ее желании управлять и сглаживать вину в поисках оправданий. Она подумала о браке, о том, как же сильно все в нем повязаны – прямо маленькая крепость, держащая оборону против остального мира.

А еще она подумала о стыде. Жена насильника, которая все знала, но молчала.

– Мейан тоже есть что терять. Она оберегала эту тайну столь же рьяно, как и он.

– Я тоже так подумал, – согласился ГГ. – Мы уже направили к ним машину.

Эйре больше нечего было сказать. Она уже собиралась уйти, когда он окликнул ее.

– Не забудь это, – и ГГ протянул ей папку, но, прежде чем отдать, слегка придержал ее.

– Ты чувствуешь себя виноватой? – спросил он.

– В чем?

– В том, что случилось с Улофом Хагстрёмом. Небось спрашиваешь себя, сумели бы мы предотвратить случившееся? И нужно ли было предупредить его? Мы ведь знали о травле в соцсети, ты сама мне об этом рассказывала.

Эйра посмотрела на документы в своей руке.

– Мы были заняты расследованием убийства, – глухо проговорила она.

– Имей в виду, если мы что-то и упустили, то все это лежит на моей совести.

– Хорошо.

Мейан вымыла все окна в доме, несмотря на то что делала это меньше месяца назад. Вечно на них следы от мух или прилипшая пыльца, разносимая ветром.

Пыль, естественно, она тоже вытерла и пол отскребла. Особенно тщательно в кухне и гостиной, равно как и в спальне, которую она уже тридцать лет как делила со своим мужем.

Храп Трюггве, который иногда не давал ей заснуть. Светлые прозрачные ночи весной и глухая темень осенних вечеров, бледный ночной свет зимы, когда свет луны серебрится на снегу.

Все эти ночи.

Часы, из которых они состояли.