Мыс альбатросов (СИ)

— Прятать тебя будем у магглов, — объявил Шеклболт. — И никакой магии хотя бы на время.

Теодор плохо представлял, к чему такая предосторожность, но не посмел возражать: всё-таки Кингсли Шеклболт был крупнее его раза в два, а во сколько раз сильнее по волшебным меркам — вообще неизвестно.

Ему вообще не нравилось прятаться. Никто так и не объяснил, в чём была ценность добытой им диадемы, из-за которой «Тот-Кого-Нельзя-Называть» возжелал порвать его в клочья. Гермиона велела Тео слушать старших и не высовываться, а потом втихаря сунула ему в ладонь волшебную палочку. Прежняя сломалась, когда он воткнул её в глаз Кэрроу.

Его съёмная квартирка в Лондоне была чудовищно мала, но магглы, как он понял, вообще питали любовь к домам-коробкам, расположенным друг над другом, как соты в улье. Соседями сверху оказалась милая пожилая пара. Иногда Нотт помогал им поднять покупки. Снизу поселился студент из Индии, носивший те же побрякушки-обереги, что и сёстры Патил. По утрам он выходил на балкон, принимал позу йога и бубнил что-то на санскрите. На одной лестничной клетке с Тео жила скандальная дама, которая почему-то была уверена, что кто-то ворует её кулинарные журналы из почтового ящика.

Телевизор, посудомоечная машина и кофеварка стали любимыми атрибутами новой жизни Нотта, и он не представлял, что будет делать, лишившись их в один страшный день. Шеклболт обещал, что поможет ему перебраться к матери в Австралию, и Теодор надеялся, что на «зелёном континенте» блага маггловской цивилизации окажутся столь же доступны. А если нет, то он закажет их доставку. Недаром он гордился тем, что сам разобрался с телефоном, работой почтамта и без подсказок прохожих нашёл дорогу в прачечную.

Еда у магглов тоже оказалась недурственной. Нотт по достоинству оценил батончики «Кэдбери» — ничем не хуже шоколадных лягушек, хоть не брыкались во рту, а уж помадки от «Торнтон» завоевали сердце Теодора с первого укуса.

Раз в неделю Тео, смешиваясь с туристами, прогуливался в районе вокзала Сент-Панкрас и пожирал глазами новенькое здание Британской библиотеки, которое вот-вот должно было открыться. Теодор трепетал от предвкушения, ему не терпелось очутиться внутри, пройтись по залам, вдохнуть пыль африканских манускриптов и рукописей Леонардо, погрузиться в море литературной истории. И всё это не раньше двадцать пятого июня — дня открытия, когда библиотеку посетит королева. Будь возведённый напротив крыльца библиотеки Ньютон волшебной статуей, а не куском бездушной бронзы, то уже расхохотался бы над приплясывающим от нетерпения Ноттом и ткнул бы его своим циркулем.

В общем, Тео на удивление быстро вписался в новую среду. Каждый день он открывал для себя что-то интересное и всё больше восхищался изобретательностью магглов. Неудивительно, что они зачастую не замечали магии под собственным носом, ведь их жизнь бурлила стремительным потоком. Стоило взглянуть хотя бы на рекламные слоганы, которые были повсюду: «Меняйся к лучшему!», «Драйв твоей жизни», «Попробуй что-то новое сегодня»… «Впусти прогресс в свой дом!» — призывала женщина с плаката навороченного пылесоса.

Блейз много путешествовал и видел всякое, но Тео мог поклясться, что он, не выезжая за пределы Англии, уже узнал больше бывшего друга.

Однако он был волшебником, а не магглом, и иногда его безумно тянуло поколдовать. Волшебная палочка всегда была при Нотте — мало ли что, и от невозможности воспользоваться ею иной раз перехватывало дыхание. Пролитое на пол горячее молоко шипело тихонько: «Экскуро». Разбитая тарелка звенела: «Репаро». Тео держался как мог, но пару раз давал слабину и с восторгом любовался искорками от простейших бытовых заклинаний. Основная причина, омрачавшая Теодору приобщение к маггловскому миру, заключалась в его соседе — угрюмом молодом человеке, поставившем на жизни крест. А звали этого беспросветного нытика — Драко. Малфой заперся в четырёх стенах и, раздобыв каким-то чудом колдорадио, с унылым видом слушал выпуски «Поттеровского дозора». Одно дело — умышленно не пользоваться магией, другое — лишиться такой возможности невольно и навсегда. Тео ему сочувствовал и пытался растормошить Малфоя, отвлечь, но всё бесполезно. От него Тео узнал о себе много «нового», успел побывать «книжным червяком», «скользким окками», «привязчивым лукотрусом», быть проклятым на трёх языках за то, что никак не оставлял его в покое. Драко, Драко…

Люпин предлагал Драко уехать в Ирландию и спрятаться в какой-то деревеньке с названием, которое мог дать только заика. Малфой отказался наотрез, сказав, что не перенесёт столько рыжих перед глазами. Настоящая же причина была в том, что земля Святого Патрика была слишком далеко от его дома. Волшебника бы это мало заботило, но волшебником Малфой как раз больше не был.

— Я не оставлю родителей! — воскликнул Драко, впервые поделившись с Тео тем, что лежало у него на душе. — Мама что-то придумала, чтобы обхитрить Тёмного Лорда, но ни одно колдовство долго не продержится. Я найду способ помочь ей выбраться из мэнора. Я покину Англию только с ней и отцом!