Мышеловка

– Украл… бесхозная… вещь… – забормотал староста, крутя головой. Чувствуя, что старик сейчас впадет в обморочное состояние, я тихо вернулся на свое место.

– Илья Ильич, чего вы там булькаете? – спросил пекарь.

– Да, не мешайте сосредоточиться, – добавил Дрынов.

– Аспарий… он… говорил со мной, – чуть дыша, отозвался Горемыжный.

– Дух Аспария может говорить только со мной, – назидательно произнес Дрынов. – И то посредством мистического блюдца. Успокойтесь. Итак, доктор, мы слушаем вас.

– Вопрос тот же: пусть он свяжется с духом убитого здесь человека, известного нам под именем Мишки-Стрельца.

Блюдце торопливо звякнуло два раза. Я посмотрел через свой прибор на Дрынова. На висках у него взбухли вены, а рот слегка приоткрылся. Раструбов откинулся на спинку кресла, словно ему как-то полегчало. Остальные сидели в тех же позах.

– Это означает – нет, – произнес Дрынов. – Дух Стрельца сейчас находится в низшем астрале, где нет связи.

– Неправда, – сказал я. – Связь есть. Я даже слышал, как дух Стрельца поднимается сейчас по лестнице.

– Чушь! – громче обычного отозвался Дрынов. – Как вы можете это слышать, молодой человек?

– Я обладаю высшими экстрасенсорными возможностями, как и мой дед, – заявил я. – Я, например, вижу даже, как вы сунули руку в карман. Не надо ничего доставать, Викентий Львович.

Дрынов медленно вытащил руку из кармана – в ней ничего не было. Но взгляд его стал блуждать по комнате, словно он искан в кромешной темноте пути к отступлению. Я почувствовал, что моя догадка обретает плоть.

– Дух Стрельца стоит сейчас за дверью, – продолжил я, рассчитывая на то, что Марков слышит мои слова. – Сейчас он откроет ее и войдет к нам.

– Включите свет! – резко выкрикнул Дрынов. От этого возгласа очнувшийся Горемыжный подскочил с кресла, ударился головой о лампочку, и ее осколки посыпались на пол. Теперь даже при всем желании мы не смогли бы зажечь электричество. Дверь скрипнула и отворилась. На пороге зыбко покачивалась небольшая фигура в белом, с таким же мертвенно-бледным, будто фосфоресцирующим лицом. Сидящие за столом издали сдавленный, испуганный вздох. Но больше всего меня интересовал Дрынов, который стал медленно подниматься с кресла. Глаза его расширились от ужаса.

– Опуститесь на место, – произнес я, и главный спирит послушно выполнил мое указание. Фигура в белом плавно выдвинулась на середину комнаты.

– Спрашивайте… – тихим, загробным голосом проговорил Марков. «Из него получился бы неплохой артист!» – подумал я. Мне было хорошо видно через прибор его густо набеленное лицо, куда Милена добавила немного фосфора, но перед другими маячило лишь бледное облако. Горемыжный снова стал впадать в полубессознательный транс, Монк бормотал какие-то свои заклинания, и только учитель Кох с каменной решимостью всматривался в явившийся дух. Я увидел, как рука пекаря тянется к лежащему на блюдце черепу. Доктор не был посвящен в эту часть моего плана и потому также взирал на Маркова с немалым удивлением. А Жанна попросту закрыла лицо ладонями.

– Спасибо, Аспарий, что ты привел к нам дух Стрельца, – произнес я. – Теперь ты можешь удалиться по своим делам. Мы же хотим спросить убитого: кто повинен в твоей смерти?

– Он здесь, – печально откликнулся Марков.

– А убийца несчастной девочки?

– Он также присутствует тут. Пусть тот, кто повинен в убийствах, отзовется…

– Да… – хрипло выдавил из себя кто-то. Я обругал себя за то, что смотрел в этот момент на Маркова, а не на собравшихся. Теперь было поздно. Кто из них произнес это слово? Четыре человека поднялись со своих кресел: Дрынов, Монк, Раструбов и Мендлев. Не шевелились Кох, Горемыжный и Жанна.

– Сидеть, – произнес я. – Дух Стрельца, можешь ли ты сам назвать нам злосчастное имя? Или имена убийц?

В это время пущенный пекарем череп пролетел мимо головы Маркова. Тот даже не шевельнулся. Я подскочил с кресла и стукнул Раструбова по затылку. Потом вернулся обратно.

– Имя? – повторил я. – Мы требуем!

– Его назовет вам ангел смерти, поднимающийся из ада! – гробовым голосом отчеканил Марков. – Он идет сюда, чтобы наказать убийц!

Все присутствующие были парализованы страхом. Мы стали различать какие-то тяжелые шаги, доносящиеся из коридора. Они приближались, медленно и неумолимо, словно к нам двигалось существо из железа.

– Он покарает убийц! – повторил Марков. – Он уже рядом. Он здесь.

Шаги, которые, казалось, сводили с ума, замерли за дверью.

– Не-ет! – заорал вдруг Дрынов нечеловеческим голосом. – Я убийца! Я!.. – Он метнулся к окну, выбив всем телом стекло, и вывалился наружу. Звон разбитого стекла смешался и с другими криками: Жанны, Монка, Горемыжного… Пекарь подскочил к двери, распахнул ее и без чувств рухнул на пол. Лунный свет уже просочился в комнату, и надобность в моем приборе отпала. Я увидел, как Марков повторил за Дрыновым его прыжок, точно так же вывалившись из окна.