Мышеловка

И он, и Громыхайлов вытащили свои пистолеты. Обе фигуры остановились, повернувшись к нам. Марков потряс над головой банкой с бабочками.

– Иди сюда, цыпочка, я тебе корм приготовил!

Сообразив, что все кончено, пекарь вновь повернулся к нам спиной и запрыгал по кочкам.

– Стой, стрелять буду! – заорал Громыхайлов. Тут же Марков выстрелил в воздух. Раструбов замер. Между ним и нами маячила фигура Барсукова, который, не понимая, что происходит, стоял в полной нерешительности. Петя выстрелил три раза подряд, и я с тревогой подумал, что он скорее попадет в Сеню, чем в ускользающего пекаря. Руку милиционера так трясло, что тут уже стоило опасаться и за свою жизнь. Но выстрелы все равно сделали свое дело, хотя бы психологическое, приведя Раструбова в такое неуравновешенное состояние, что он заторопился еще сильнее. Последний его прыжок стоил ему жизни. Поскользнувшись на кочке, он упал в трясину, которая стала его медленно засасывать. Мы слышали его отчаянный крик – смертельный вопль загнанного зверя… Вот еще на поверхности видна голова Раструбова… Потом трясина издала животное бульканье и поглотила свою жертву. А в ушах продолжал стоять его последний крик, полный нерастраченной злобы. Мы с Марковым переглянулись. Маньяк нашел свой конец на болоте, одна голова Лернейской гидры была срублена.

– Сеня! – крикнул Марков. – Сможешь допрыгать до нас?

– Попробую! – отозвался Барсуков.

Опираясь на длинный шест, он перескочил на одну кочку, затем на другую. И так, медленно и неуверенно, стал преодолевать трясину.

– Ничего, дойдет, – произнес Громыхайлов. Но когда до нас оставалось метра три, Барсуков оступился и погрузился по пояс в топкую грязь. Болото стало засасывать его. – Шест тяни! – заорал Громыхайлов.

Ухватившись за протянутый нам конец, мы втроем вытянули Барсукова из липких лап смерти. Он лежал на берегу, обляпанный грязью, и тяжело дышал.

– Скажи спасибо, что мы подоспели вовремя, – заметил Марков. – Иначе это была бы твоя прощальная гастроль.

– Я все понял, – произнес Сеня.

– Тогда отдыхай…

Мы присели рядом с ним и закурили по сигарете.

– Ну что ж, – сказал Громыхайлов. – Пойду составлю протокол, а заодно и опечатаю дом Раструбова.

– Не забудь и самогона глотнуть, – напомнил ему Марков.

– Это уж непременно.

Милиционер стал подниматься по пригорку, потом оглянулся.

– Капитан, – сказал он с каким-то уважением в голосе. – А вы молодец. Вы тут, конечно, в Полынье, наделали много шума, но все путем. Оставайтесь у нас жить?

– Ты бы, Петя, поменьше пил, и у тебя бы все получалось, – лениво откликнулся Марков. – Кстати, что ты как шестерка у Намцевича бегаешь?

– А хочешь, вот прямо сейчас пойду и плюну ему в рожу? – воинственно сказал Громыхайлов. – Он мне и самому до чертиков надоел.

– Успеешь еще. Давай лучше скоординируем наши действия.

– А как?

– Я тебе потом скажу. Ты, главное, будь наготове.

– Всегда готов! – по-пионерски откозырнул Петя.

Мне не терпелось задать ему один вопрос, и случай был как раз подходящий.

– А кого вы тогда тащили в мешке к озеру? Когда вас углядел с башни Мишка-Стрелец?

– Да… бродягу одного, – сконфуженно произнес Громыхайлов. – Его охранники Намцевича где-то зашибли. Говорят, случайно… Попросили помочь, я и согласился. Пьян был шибко.

– Ну и дурак! – сказал ему Марков. – Они же тебя повязали этим. Тут ведь, милый мой, преступление, а не игра в шашки.

– Понимаю… Это уж я потом догадался, что дело нечистое. Посадили они меня к себе на крючок, точно. Да только они еще не знают Петра Громыхайлова! Я когда разозлюсь – зверь.

– И они же просили тебя вытурить меня из Полыньи?

– Так точно.

– Ладно, Петруха, ступай пока и не вешай носа, – сказал Марков. – Как говорил наш вождь и учитель: наше дело правое – мы победим. А не победим, так хоть повеселимся на собственных похоронах.

Мы подождали, пока Громыхайлов не скрылся за деревьями, затем, как и Сеня, разлеглись на зеленой травке.

– А хорошо здесь лежать, – заметил я. – Вроде бы и не было ничего. Покой, тишина… И небо голубое, ясное… Красота. Как тебе, Сеня?

– Угу! – откликнулся он.

– А живым быть везде хорошо, – довольно произнес Марков.

Глава 17 Сошествие в Ад

Когда мы вернулись домой, я спросил у Маркова:

– Объясни все-таки, как медальон Комочкова оказался у пекаря? Значит, это он убил Николая?

Вопросы, которые я задал, интересовали нас всех, и мы с нетерпением ждали от него ответа. Но Марков специально тянул время, словно проверяя наши возможности.

– Нальет мне здесь кто-нибудь чая? – произнес он.

– Говори, не томи, – попросила Маша. А Милена даже стукнула Егора по спине своим кулачком.

– Ладно, – смилостивился Марков. – Раструбов конечно же не убивал Николая. Он просто не смог бы сюда проникнуть. А медальон вместе с сережками снял с мертвой Ксении.

– А как он оказался у нее? – спросил Сеня. – Он его подарил ей?