Мышеловка для бульдога

Уборщица принялась за заждавшийся ковер, Асташевская же пошла к кабинету главного, где должна была проходить читка новой пьесы. Ну, ей, конечно, роли в этом аквариуме не найдется, разве что черепахи Тортиллы… А что, Рина Зеленая играла в таком же возрасте… и отлично, между прочим, сыграла…

Проходя мимо узкого коридорчика, куда выходили двери гримуборных, она услышала разговор. Ага, Ольга Стрелкова. Ее голос не узнать невозможно. Нехороший голос, для актрисы неподходящий, слишком высокий и визгливый, модулировать не умеет. И вроде бы громкий, но не ноский, не доходящий до последних рядов зала. И как с таким голосом решилась в актрисы пойти? Это уж от природы такой тембр, занимайся не занимайся, ничего не получится. Хотя они сейчас не больно на занятия налегают.

Ольга Павловна осознала, что занимается злопыхательством и усмехнулась. Что ей еще остается? Но ведь и правда, девица эта, Стрелкова, неприятная особа. Внешне интересная, конечно, но таланта маловато. И не работает нисколько, считает, что главное – это режиссера к себе расположить. Ну, это-то у нее получается, все роли теперь ее. Примой стала после ухода той, другой Ольги… Как же ее фамилия… что-то птичье… Стрижова… Ласточкина… Ой, старость – не радость, памяти не стало совсем…

Вот та актриса ей, Ольге Павловне, нравилась. Талантливая девушка, а главное – работала всегда над ролью от души, полностью выкладывалась. Разговорились как-то за чаем в буфете, показала ей Ольга Павловна несколько приемов, наработок-то накопилось за все годы множество, да только передать некому, все теперь умные стали, сами с усами. Это, может, кино теперь другое, а театр-то как был, так и остался: актер – на сцене, зритель – в зале.

Эта Ольга с птичьей фамилией так встрепенулась, глаза заблестели, тут же показала, как бы она ту сцену сыграла сейчас… Хорошо так поговорили тогда. Потом Ольга Павловна пару спектаклей видела, где Ольга играла, прослезилась даже, когда увидела, что та ее старые приемы использует – стало быть, наука впрок пошла, не забудется ничего… Жаль, что милая девочка почему-то уволилась из театра. И пропала, исчезла с горизонта.

Голоса за дверью стали громче, и старая актриса невольно остановилась, прислушиваясь.

Незадолго до этого дверь в гримуборную Ольги Стрелковой приоткрылась.

– Ну, кто там еще? – грозно спросила Ольга, не оборачиваясь. – Стучаться надо!

Только-только ей удалось добиться своей собственной гримуборной в этом гадючнике, так теперь каждая козявка норовит ворваться без стука. Не иначе это Ксанка Кочеткова, проныра и сплетница.

– Ты что ли, Кочерыжка? – спросила Ольга, разглядывая в зеркале крошечный прыщик на носу.

Всем в театре было известно, что Ксанка терпеть не может, когда ее так называют, но Ольге нарочно хотелось ее позлить. Для читки пьесы не нужно было гримироваться, но Ольга удалилась в гримерку, чтобы не торчать перед дверью кабинета главного, как какая-нибудь «Кушать подано!».

Поскольку никто не отозвался, Ольга раздраженно оглянулась и увидела вместо проныры и сплетницы Кочетковой невысокого вертлявого брюнета.

– Вы кто? – спросила она не слишком любезно, но и не сердито. Человек незнакомый, хоть с виду и неприятный, но вдруг у него что-то важное и полезное для нее, Ольги? Свой шанс упускать никогда нельзя.

– Хм… – Брюнет покрутил головой. – Вы – Ольга Стрелкова, да?

– Ну да, а в чем дело?

Не отвечая, брюнет отступил от двери, и в нее вошел странный тип, похожий на вампира из фильма ужасов, – в темных очках, в шляпе с опущенными полями, да еще и воротник поднят, так что лица совсем не видно. Ну да, когда в театре репетировали «Дочь Дракулы», Олежка Медовуха в таком образе выступал. Очень был недоволен, что его неземной красоты не видно.

Странный человек подошел к Ольге и посмотрел ей в лицо. Потом отступил в сторону и посмотрел на нее сбоку. Затем обошел столик по широкой дуге и посмотрел на Ольгу с другой стороны.

– Не та, – сказал он брюнету, и в голосе его Ольга услышала сожаление. – Это не она.

– То есть как это – не та? – возмутилась Ольга. Она подумала, что тип в очках – кинорежиссер, кто еще может так пристально рассматривать актрису. – Вот она я, Ольга Стрелкова, а вы кого искали?

– А позвольте спросить, как ваше отчество? – задал вопрос странный тип.

– Алексеевна, – ответила Ольга внезапно помертвевшими, непослушными губами.

Ей стало очень неуютно от присутствия в гримерке этого человека. Она не видела его глаз, но взгляд даже через темные очки пронизывал так, что сердце замерло и руки похолодели.

– Кто вы такие? – спросила она, и голос предательски дрогнул. Ольга, что называется, пустила петуха.