Мышкин. Малый город в большом туризме. Состояние, проблемы, продвижение, перспективы

В памяти моей возникает, быть может, самый яркий для наших мест случай. Председатель заволжского колхоза «Дружба» A.A. Розанов, человек красивый и внешностью, и душевно, честный патриот колхозного строя, отчаянно защищал свое хозяйство ото всех бед, обрушившихся со всех сторон и, попадая в Мышкин на наши гражданские встречи, с тревожным душевным волнением громко спрашивал себя и нас: «Неужели это конец? Неужели твердо решили с колхозами покончить?» И громко рассуждая, скорей сам с собой, нежели с нами, продолжал: «Так ведь ошибутся! Работать врозь мужики давно разучились. Самостоятельной жизни боятся. Вкалывать, как их прадеды, никто не хочет. И не будут! Разбегутся, как тараканы, а потом будет не собрать… А уж дети этих «беглецов» к земле никогда не придут, мужиком-то ведь надо родиться! Неужели там «вверху» это непонятно?!»

Мы не знаем, понятно это было или нет новым вожакам России, но вся жизненная реальность ясно говорила о полном завершении как прежней системы сельского хозяйства, так и о завершении прежней востребованности районных городов. Коль не стало колхозов и совхозов, то не стал надобен и весь райцентровский комплекс обслуживавших их организаций и предприятий. Не нужны стали ни «Сельхозтехника» и «Сельхозхимия», ни транспортники и мелиораторы, ни «бытовики», ни строители. Даже ветеринарная станция, без которой на селе просто невозможно, стала никому не нужной, если в деревнях от прежних тысяч и десятков тысяч голов скота остались в лучшем случае сотни, а то и всего десятки голов. И несчастные «последние герои» этой исчезающей системы начисто утрачивали всякую опору под ногами и всякий смысл своего бытия.

Уже названный мною старый вожак A.A. Розанов сохранил свой колхоз. Может быть, единственный в России. Это колхоз ничего не пашет и не сеет, ничего не имеет и ничего не производит. Он лишь сохраняется в списках сельхозпредприятий района, и в нем два человека – сам Розанов и его жена. А имущество колхоза – это, пожалуй, одна колхозная печать, хранящаяся дома у Анатолия Александровича, как гордая и горькая реликвия прежних славных лет. Так завершают свой путь «последние могикане» колхозного мира, не сумевшие и не пожелавшие искать для себя других путей и дел.

… А другая часть местного мыслящего общества не менее страстно предавалась мечтам о создании некоего местного «внутреннего рынка», который бы в отдельно взятом районе имел все свое от перерабатывающих производств до сбыта и потребления их продукции. Должно быть, и эти взгляды имели свое теоретически разумное зерно, но стоило оглянуться на сегодняшние обстоятельства. Если все молоко нашего района сегодня вмещается всего в одну цистерну большегрузного молоковоза, увозящего его в Углич, то о каком своем собственном заводе можно говорить? Где для него сырьевая база? Где деньги для устройства завода и его оснащения? Где для него рынок сбыта? И это уже не говоря о том, как и за какое время и на какие деньги воссоздать дойное стадо для загрузки этого завода сырьем? Как решиться на займы, если сегодня бутылка молока стоит дешевле бутылки газированной воды?

… Третьи районные «искатели» желали найти сильных инвесторов. И это, конечно, было вполне разумным предложением. И их искали. Долго и безрезультатно. Не очень понимая по неопытности своей, что сильному инвестору для вложения его средств понадобится немало благоприятных условий, гарантирующих быстрое «отбитие» этих денег. Ему нужно очень многое, от благоприятной «географии» избранного места до наличия подходящей инфраструктуры и до наличия… земли!

А ведь земли-то уже и не было: она, разделенная на пресловутые «паи», вся была уже распродана. Произошло небывалое для России явление – сельский житель отказался от земли и оказался начисто лишен ее. И для отторжения земледельца от земли не понадобилось никаких английских «огораживаний» и «сгонов» с участков. Наши «крестьяне», начисто отученные колхозами от самостоятельного хозяйствования и лишившиеся даже инстинкта к самостоятельному труду на земле, сами отказались от нее. Куда же тут делать инвестиции, если вся земля уже не у производителей, а у спекулянтов? Во что же, в какую жуткую нерентабельность обернутся все возможные вложения?

Смятение этих честных и добрых людей жило во всем, а особенно возгоралось в дни очередных муниципальных выборов. Новые кандидаты в «спасители» района, конечно, старались потрафлять всем основным группам населения и всегда поднимали на щит призывы и обещания возродить здешние хозяйства, наполнить заказами и делами дни здешних организаций, создать активную районную экономику. Боже мой, они ведь и сами-то нимало не верили в свои слова, но многие избиратели искренне верили и это длило и длило и агонию прежнего хозяйствования и застой в общественном мышлении.