Мысли

— Вот и хорошо. Нам приказывают быть в качестве обеспечения основной операции. Неприятно, конечно, работать на вторых ролях, ну ничего, я свое уже отвоевал, а вы, ребята, еще молодые. У вас все еще впереди. Будете и вы на острие танкового клина. Однако, странная форма общения у здешнего резидента. Похоже на игру в Бэтмена или индейцев из романов Фенимора Купера. Детский сад…

Манфред взял гостиничные спички, зажег одну и спалил листочек в пепельнице. Затем он, зевнув, сыронизировал сам над собой:

— Ну прямо как шпион…

Фромм смотрел на шефа теперь уже спокойными глазами.

— Какие теперь у нас планы?

— Завтра возьмем кагэбэшника и махнем куда нибудь на Волгу или еще куда. Давай выбери на карте городок, который тебе хочется посмотреть. Ну а на сегодня все, закругляемся. Если завтра утром под окнами будет галдеж и крики, не дергайся, это турки на работу поедут. Я спать пошел. Доброй ночи тебе, дружище.

Глава 22

Ночное шоссе мокро блестело в прыгающем свете фар головной машины. Крытые армейские грузовики шли, соблюдая положенную дистанцию, ориентируясь по огням идущих впереди машин. Кроме этих красных точек, в пелене дождя ничего не было видно. Изредка колонну обгоняли легковые машины. Встречного движения почти не было.

Рассвет еще не начинался, и ведущий грузовик сбросил скорость, намереваясь поберечь силы водителей, которым предстояло провести несколько тяжелых часов в полуслепой езде по сложной, скользкой дороге. В первой машине, кроме водителя, сидел сержант в полевой форме с артиллерийскими петлицами, рядом Кононов в погонах капитана и Обертфельд уже в образе майора. Кононов держал на коленях развернутую туристскую карту Донецкой области и, подсвечивая себе трехцветным сигнальным фонариком, матерился, пытаясь определить местонахождение колонны на подпрыгивающем мятом листе:

— Где эта еханая Еникиевка, мать ее! Чего ржешь, Обер? Вот проскочим поворот — кранты, уедем к бабушке на куличи. Не могли карту поприличней найти, еханые пентюхи!

Обер Обертфельд скалил зубы и ерзал задницей, затекшей от долгого сидения:

— Да брось ты, еще Коммунарск не проехали. Он должен быть где то впереди и справа.

Водитель вдруг ударил по тормозам:

— Мать его!

— В чем дело, Пузырь? — Кононов посмотрел вперед сквозь мотающиеся «дворники» лобового стекла и присвистнул. Посреди шоссе разворачивался танк. Обычный такой Т 72.

За ним угадывались силуэты таких же боевых машин, вперемежку с бензовозами и БМП.

— Влипли! Наверное, учения. Если, конечно, не война с империалистами… — Обертфельд надел фуражку и выглянул из кабины. С крыши за шиворот моментально полилась дождевая вода.

К нему, придерживая на боку полевую сумку, бежал солдат в белой каске и белой портупее. Судя по флажкам, которые мокро трепыхались у него за ремнем, это был регулировщик. Обертфельд услышав, как Кононов щелкнул предохранителем «Макарова», покачал головой, набросил поверх фуражки капюшон прорезиненного плаща и выбрался на асфальт. Покрытие дороги было изуродовано танковыми гусеницами.

— Вы обеспечение 249 го гаубичного полка? — спросил регулировщик, увидев в петлицах незнакомого майора скрещенные пушки. Солдатик был совсем молодой, лицо в крупных веснушках, губы его тряслись от озноба. В широко открытых глазах мигал огонек оранжевого поворотника, включенного Пузырем. Обертфельд солидно кивнул:

— Да, 249 го, гаубичного.

— Сворачиваете направо, ваш полк прошел уже час назад, товарищ майор.

Регулировщик козырнул и побежал обратно. У первого танка он остановился, достал флажки и принялся ими усиленно махать.

Из башни танка показалась голова в шлеме.

— Что ты, салага, под ногами путаешься, иди вон вперед, там «бээмпэшка» заглохла, и теперь пробка у тебя, салабон, еханный в рот! — сквозь рев танковых двигателей донесся до ушей Обертфельда крик танкиста.

— Ну, что там? — выглянул из кабины Кононов — его сразу залило потоком воды.

— Уйди… — Обертфельд, отряхивая плащ от дождя, полез обратно в кабину. Забравшись внутрь, он, поцокав языком, вздохнул: — Давай, Пузырь, поворачивай направо, на проселочную дорогу!

— Зачем, ты сдурел? Да мы там враз заблудимся! — взревел Кононов, но Обертфельд посмотрел на него как на душевнобольного:

— А ты хочешь нарушить тут движение колонн или убрать регулировщика, а потом штурмовать танковую колонну, так, что ли? — Обертфельд повернулся к водителю и пихнул его в бок: — Все! Пузырь, двигай!

Восемь грузовиков колонной сползли вниз по откосу и, утопая по брюхо в грязи дороги, разбитой машинами гаубичного полка, двинулись через густую березовую рощу. С трудом преодолев несколько сот метров, головная машина съехала на обочину, ломая кустарник. Остальные водители привычно повторили ее маневр.

Обертфельд вылез под дождь и побежал вдоль колонны, утопая по щиколотку в липкой жиже:

— Гаси фары!

Он отправил двух боевиков наблюдать за шоссе, чтобы, как только уйдут танки, продолжить движение. Остальных выгнал из под кузовных тентов и растянул цепочкой вдоль грузовиков. В кабинах остались только водители текущей смены, им Обертфельд разрешил подремать.