Мысли

Капитан же, не растерявшись, выгнал своих людей из бронетранспортеров и выложил их цепью вокруг грузовиков. Сами БТРы двинул на холмы, откуда не велся огонь и которые не были заняты моджахедами. Боевые машины стали расстреливать моджахедов и загнали их за скалы. Но и там капитан их достал с помощью ротного миномета, стреляющего прямо через верхний люк десантного отделения одного из БТРов. Капитан, очевидно, был специалистом по отражению нападений на колоны. Стычка закончилась осторожной атакой высот совместными силами десантников и боевиков, у которых не было другого выхода, как принять участие в интернациональной войне афганского народа. Моджахеды быстро сдали поле боя, они даже не подобрали брошенное безоткатное орудие и раненых. Потери конвоя были незначительны. Один десантник убит, двое раненых. Из боевиков пострадал Штырь: к его синякам от воспитательных побоев Кононова прибавилось простреленное во время атаки бедро. Да еще водитель Селезнев. Ему всадили пулю в ягодицу, когда он пытался спрятаться под своей машиной…

— Разворачивай, Пузырь, разворачивай! — подгонял тем временем боевика Обертфельд.

Бронетранспортеры безумного командира были уже далеко… Водитель, якобы чинивший топливный насос, с шумом захлопнул капот. Колонна грузовиков совершила сложный маневр на узкой дороге и тронулась в сторону Миархаза. Но при въезде в сожженный кишлак ее остановили вышедшие на дорогу вооруженные люди. Проводник выскочил из головной машины и бросился им навстречу.

— Ишь, зубы скалит, кишка черномазая! — скривился Кононов, наблюдая, как проводник лебезит перед одним из стоящих на дороге.

Обертфельд украдкой глотал валерьянку и про себя благодарил всех и вся за то, что, кажется, они прибыли на место и люди на дороге — это отряд иракских спецслужб, которым надлежало передать «Проволоку». Те держались весьма уверенно, как у себя дома. Солнце почти село, и случайности с неба в виде авианалета не ожидалось.

Обертфельд и Кононов вылезли из кабины. Их люди, как и было предусмотрено, уже лежали неподалеку от машин, выставив во все стороны стволы автоматов. На местах оставались только водители.

— Все порядка! — замахал им руками проводник.

— Давай, Обер, доставай бумажки, — сказал на ходу Кононов. Под ногами скрипели мелкие камешки, на ботинках оседала густая дорожная пыль. Обертфельд вынул из спортивной сумки пухлую папку с технической документацией «Проволоки».

— Вот эта гаспадин Мохаммед Язбек, а эта Ахмад Кадар Абдель Вахаб… Тот, старый, Абдулхак, он поведет тавар в Пешавар, а те двое люди камандыра Абдуллы Басира, — заворковал переводчик, изображая на смуглом лице глубочайшее почтение к представленным.

— А я первый парень на деревне, — тыкнул в себя пальцем Кононов. Он не отрываясь смотрел на дешевый пластиковый чемодан дипломат, который держал в руках Мохаммед Язбек. После продолжительной паузы Ахмад Кадар начал быстро говорить, обращаясь к проводнику. Резкие, гортанные обороты арабской речи строились в замысловатые узоры и рвались неожиданно короткими окончаниями.

Проводник перевел:

— Вам сейчаса дадут чекавая книжка и условленную сумму денга. Но они хотят оглядеть тавар.

— Ну, так идите и смотрите, чего время тянуть… «Оглядеть»! Будто они что то понимают в электронике… — добавил уже себе под нос Кононов. Обертфельд отдал бумаги, и они всей группой направились к машинам. Мохаммед Язбек, сунув чемоданчик под мышку, на ходу листал документацию. Ахмад Кадар шел, надменно выставив вперед бритый до синевы подбородок, слушая вполуха лопотание проводника переводчика; старик Абдулхак занудно напевал сквозь зубы нехитрую мелодию, а двое из отряда Басира глубокомысленно молчали, делая умные лица.

Обертфельд нервничал, спотыкался, постоянно поправлял воротник и щупал кобуру пистолета. Мохаммед Язбек, ухмыляясь, посматривал на боевиков, лежащих наготове вокруг грузовиков, заглядывал в машины, пальцем считал ящики и сверялся со списком. В четвертой машине он потребовал открыть семьдесят первый ящик.

Тиратронные модуляторы Нв 293 с заводскими номерами 456 и 478 были на месте, матово блестя хромированными корпусами. Язбек ногтем разодрал полиуретановую пленку упаковки и пощелкал вводными клеммами. Удовлетворенно кивнул:

— Все в порядке. Ахмад, отдай им чемодан, пусть посмотрят.

— Вот козел, сам отдать брезгует, видно… — оскорбился Кононов, выдергивая у переводчика дипломат.

Он щелкнул замки, выудил из него один пакет со ста тысячами американских долларов, в десяти аккуратных пачках из стодолларовых купюр, запаянных в прозрачный целлофан. Разодрал упаковку, полистал на свет одну из пачек.

— Если это липа, вторую часть товара они не увидят, пока не сделают все, как было обговорено… Переведи им… — Кононов впихнул деньги обратно. Иракцы даже не шелохнулись. Либо все было в порядке с подлинностью долларов, либо вторая часть электроники их вообще не интересовала.

Им что, они были исполнители. Что дали, то и передали.

Точка.