Мысли широко

в медицинской школе, но я жаждал знать все подробности, чтобы иметь более широкое понимание работы человеческого тела. Чем усерднее я учился, тем сильнее ощущал, что буду хорошим врачом. Нет, это сказано не совсем точно: я хотел стать самым лучшим врачом, насколько мне это по силам. Чтобы отдавать самое лучшее людям, мне тоже нужно было всегда стараться быть лучшим. Позже, когда я писал работу по неврологии на третьем курсе медицинской школы Мичиганского университета, у меня был очень придирчивый руководитель — врач, проходящий резидентуру. Он часто задавал студентам вопросы о глубинных ме-ханизмах болезненных процессов. Как я уже упоминал выше, два первых года медицинской школы я очень много читал, так как этот способ мне подходит больше всего для крепкого усвоения материала. Я читал, например, об эндокринной системе человеческого тела — предмете, который я изучил очень тщательно. В частности, я сосредоточил внимание на гипофизе, расположенном у основания мозга, и на том, как он контролирует эндокринные функции вместе с гипоталамусом, который является частью мозга. Однажды мы осматривали пациента с синдромом Кушинга (это заболевание обычно связано с гинофизарно-гипоталами- ческими припадками), и я оказался единственным, кто смог вникнуть в детали механизма этого болезненного процесса. Как мне это удалось? Только благодаря тому, что я штудиро-вал книги. Мой руководитель долго, не мигая, смотрел на меня, почти так же открыв рот, как мой учитель естествознания, когда я рассказал классу про обсидиан. Затем он улыбнулся и начал кивать. И кивал долго. Он был так впечатлен, что стал проводить со мной допол-нительное время, побуждая меня продолжать учиться в том же духе. У меня было чувство, что наши отношения стали особенными. «Прекрасная работа», — говорил он. Или улыбался:

«Так держать». Он много сделал, чтобы я занялся неврологией как наукой. Если мы будем обладать доскональными знаниями, это от-разится на наших делах и нас заметят! Например, если человек действительно хорошо и успешно продает страховые полисы, он прекрасно знает все услуги сво-ей компании и может перечислить их, не моргнув глазом. Если же я спрошу у менее подготовленного продавца, например, ка-кие факты стоят за актуарными таблицами (таблицы расчета ставок), он не будет знать, что ответить. Вместо того чтобы признать свою некомпетентность: «Я это выясню и свяжусь с вами», эти горе-продавцы ставят себя в еще более неудобное положение, пытаясь напустить туману или вообще сменить тему. Такое поведение распространяется и на компьютерных опе-раторов, и на автомехаников, и на медработников, и на про-давцов бакалейного магазина. Некоторые любители хватать вершки учились со мной в старшей школе, в колледже и в медицинской школе. Они учи-ли только то, что нужно было знать, чтобы переходить с курса на курс. Когда было необходимо освоить больше материала, они прибегали к избитому приему, кивая на то, что это лиш-няя информация, не связанная с предметом. «Мне все равно эта ерунда никогда не пригодится», — говорят эти люди так уверенно, что я недоумеваю, откуда они мо-гут это знать. Двадцать лет назад мой старший брат Куртис часто ворчал по поводу домашних заданий по геометрии, потому что они казались ему слишком трудными и ненужными. Хотя мой брат прекрасно успевал по математике, он не особо любил геометрию и геометрические чертежи. К счастью, мама приняла меры, чтобы Куртис продолжал учиться, несмотря на его про-тесты. «Выучи ее лучше всех в классе», — сказала она ему. Куртис, который никогда не попадал под давление сверстников, как это было со мной, сидел над геометрией, получал