Мыслитель Миров и другие рассказы

«Да-да, – рассеянно кивнул Хорзабки. – Необычная коллекция, все они разные – каждая ведет себя по-своему, хотя две вселенные, по всей видимости, контролируются теми же фундаментальными законами природы, что и наша. Вот эта… – он указал на четвертую картину, – идентична нашей, с тем исключением, что ее измерения перевернуты. Все становится вывернутым наизнанку. Пятая вселенная, – он имел в виду изображение, разбитое на бесчисленные кубические ячейки лучистой сеткой линий, – состоит из той же материи, что и наша, но в ней материя развивалась по-другому. Эти перпендикулярные линии, на самом деле – ионы; вся пятая вселенная – одна невероятных размеров динамомашина, – Хорзабки отступил на шаг, опустив руки в глубокие карманы смокинга. – Только эти две вселенные поддаются описанию в наших терминах. Взгляните на первую. Она выглядит, как пестрое наслоение черных, ржаво-коричневых и лиловых тонов. Эти цвета – иллюзия. В первой вселенной нет фотонов, а цвета, которые мы видим – отраженный свет нашей собственной вселенной. Чтó фактически находится за этой мембраной, я не знаю. Любые слова в данном случае бесполезны. Никакие слова, никакие мысли, сформулированные на человеческом языке, не находят в этом случае никакого применения – даже такие концепции, как пространство, время, расстояние, твердость, мягкость, „здесь“ и „там“… Новый язык, новый набор абстрактных понятий потребовался бы, чтобы иметь дело с этой вселенной, и я подозреваю, что, практически по определению, наш мозг неспособен иметь с ней дело».

Трасек кивнул с непритворным восхищением: «Хорошо сказано, доктор! Вы меня заинтересовали».

Хорзабки бледно улыбнулся: «Такие же трудности возникают в связи со второй вселенной, которая выглядит как лихорадочная мешанина форм и цветов, чрезмерная даже для модернистской живописи. Не поддаются представлению в традиционных терминах также третья и шестая вселенные».

«Вы назвали шесть, – заметил Трасек. – Где же седьмая?»

Хорзабки снова улыбнулся – дрожащей маленькой улыбкой куклы-пупсика. Погладив острый подбородок, он кивком указал на зеркало: «Вот она».

«Конечно!» – пробормотал Трасек.

«Седьмая вселенная… – Хорзабки покачал плосколицей лысеющей головой, – настолько чужда нашему миру, что свет отказывается в нее проникать».

«Разве не странно, – спросил Трасек, что заключенным Боча удалось в нее проникнуть?»

«Только на первый взгляд, – отозвался владелец вселенных. – Достаточно задуматься на минуту, и парадокс исчезнет. Тем не менее, – скорбно прибавил он, – не поддающиеся контролю характеристики света не позволяли мне наблюдать за судьбой заключенных. Заключенные поддаются контролю гораздо лучше фотонов».

«Чтó произойдет, если вы засунете туда палку?»

«Она растворится. Рассеется в ничто, как кусочек бумажки, брошенный в доменную печь. Закон сохранения энергии не работает в других вселенных, где наши материя и энергия одинаково неприемлемы, где наши законы не соблюдаются».

«Чтó произойдет, если сделать то же самое в других случаях?»

«В случае первой вселенной палки и железные прутья крошатся, превращаются в пыль. Вторая вселенная не позволяет удержать прут, вырывает его из рук – кто или что это делает, я не знаю. В третьем и четвертом случаях прут можно вынуть обратно – и он не изменится. В случае пятой вселенной прут приобретает электрический заряд и, если его отпустить, летит с огромной скоростью по одному из каналов другого пространства. В шестой вселенной – в этом серовато-розовом пятне – материал палки или прута становится новым материалом, хотя его внутренняя структура остается прежней. В другом пространстве изменяются свойства электронов и протонов, дерево становится твердым, как железо – хотя химические характеристики остаются характеристиками дерева. Наконец, в случае седьмой вселенной, как я уже говорил, любой материал просто рассеивается, перестает существовать».

Трасек встал. Пистолет в руке ученого выскочил из смокинга, как голова потревоженной кобры.

«Жаль, – произнес доктор Хорзабки, – что дальнейшему обсуждению этих вопросов препятствуют конфликты обыденной жизни. Судя по всему, вы человек страстный и ожесточенный, господин… как бы вас ни звали – и карманное оружие, грубое и неприглядное, служит мне достаточно надежной защитой. В настоящее время по всей стране задерживают так называемых „военных преступников“. Мои невинные эксперименты в Боче могут быть неправильно истолкованы, что причинило бы мне большие неудобства. Может быть, было бы лучше всего, если бы вы объяснили мне, с какой целью вы пришли».

Трасек опустил руку в карман. «Полегче!» – прошипел Хорзабки.

Трасек жестко улыбнулся: «Я безоружен. Мне не нужно оружие. Я просто хотел бы кое-что вам показать… Вот это, – он продемонстрировал небольшую круглую коробочку с кнопкой на крышке. – Достаточно нажать эту кнопку три раза – вот таким образом. И вскоре станет очевидной цель моего визита».

Несколько секунд двое молча смотрели друг другу в глаза – не шевелясь, как вмерзшие в лед. Один смотрел на другого с подозрением, другой на первого – с издевкой.