Мысы Ледовитого напоминают

Историк-новатор Сергей Нефёдов подробно пишет в первом томе своего двухтомника о турецком характере русских административных реформ Ивана III и Ивана Грозного. Он напоминает, что Османская империя была тогда страной-лидером, что она первая ввела в широкую практику огнестрельное оружие и рациональную администрацию, служившую примером для многих стран, включая европейские. Что именно Турция, а не Европа, была для русских царей образцом для первой модернизации России.

Сергей Александрович Нефёдов

Примерно ту же картину, что в России при Петре, мы видим до него в османской Турции. Сулейман Великолепный (правил в 1520–1566 гг.) сходен с Петром I не только тем, что могущества империи достиг за счёт рокового перенапряжения сил страны, но и тем, что в то время в Турции религиозно-сословная власть уступала место военно-бюрократической (см., напр.: Иванов Н. А. Организация шариатской власти… [Феномен… 1993]).

Характерно, что 90 лет после Сулеймана в Турции длилась нелепая «власть гарема»: султаны были, в основном, слабы и за них правили их матери, боровшиеся за власть с главными наложницами. Параллель с «Бабьим царством» в послепетровской России напрашиватся. Но вернёмся к Нефёдову.

Во втором томе он отмечает главное для нашей темы — что Пётр I полагал реформы Ивана Грозного образцом для собственных действий [Нефёдов, с. 101]. Однако о реформах Петра Нефёдов пишет уже без турецких параллелей. Оно и понятно: Турция стала отставать, она больше не была лидером (с нашей нынешней позиции, но не обязательно для Петра), обращаясь в обычную восточную деспотию. И Нефёдов в своих выводах формулирует:

«регламентация деятельности сословий является достаточно обычным явлением в этатистских монархиях — в частности, в государствах Востока. В этом контексте „закрепощение“ (всех сословий при Петре I, включая дворянство и духовенство, — Ю. Ч.) не представляет собой чего-то уникального, отличающего Россию от других стран Востока, хотя, конечно, отличало её от стран Запада» [Нефёдов, с. 110].

Добавлю: в самом деле, гвардия как государство в государстве, полное подчинение священников и церковных учреждений царю, замена власти землевладельца властью чиновника (и дворянской чести — чванством начальника) — всё это неотъемлемые черты восточных империй. Если выписать свойства западных чиновников-дворян и китайских чиновников, что сделал китаист Сергей Владимирович Волков в сб. [Феномен…, 1993], то петровское дворянство, в то время сплошь чиновное, больше похоже на китайское, чем на западное. Об этом см. также другие работы С. В. Волкова по истории Востока и России.

Замечу, что сходство российских реформ с турецкими было во многом сознательным заимствованием, тогда как российско-китайские параллели прямо говорят о сходстве исторических процессов самих по себе, чего наши западники не видят.

Школы

Петра считают великим просветителем, потому не грех напомнить место в Курсе Ключевского, где тот подводит по этой части итог: да, ко дню смерти Петра по губерниям числилось до 50 школ, но неизвестно никого, кто бы их окончил; в Москве же тогда была всего одна школа выше начальной, и основали её братья Лихуды ещё до рождения Петра (позже она стала Славяно-греко-латинской академией, в ней учился Ломоносов). Пусть Ключевский и не был точен (кое-кто школы кончал), но в целом, пожалуй, прав. Добавлю, что

«в Сибири не было установленных училищ или семинарий до 1743 г., несмотря на желания, повеления, напоминания Петра Великого и на духовный регламент, требовавший установления семинарий. Мы не хотели бы грешить против памяти архипастырей, но нельзя не указать на причину холодности их к заведению семинарий; она скрывалась в статье самого регламента, требовавшего, чтобы учащихся содержать на счёт монастырей и церквей достаточных, а учителей содержать самим архиереям, на счёт своих доходов» [Словцов, с. 193].