Читаем Ñ полностью

Ñ

6 Godunov was supposed to have been descended from a certain Tartar prince who came to serve Ivan I («Kalita») in the first of the 14th century. The Godunovs had been for generations free servants of the Grand Dukes of Muscovy. But Boris was the first Godunov to be made a boyar. The Czarina, Mariia Godunova, was in fact the daughter of Grigory Luk’ianovich Skuratov-Bel’sky, nicknamed Maliuta, longtime favourite of Ivan IV and the most notorious of the oprichniki [Предполагается, что Годунов происходил от татарского

князя, который находился на службе у Ивана I (Калиты) в начале XIV века. Несколько

поколений Годуновых были свободными слугами Великих Князей Московских. Но

Борис - первый из рода Годуновых, кого сделали боярином. Царица, Мария Годунова, на самом деле была дочерью Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского, по прозвищу

Малюта, который долее всех оставался фаворитом Ивана IV и прославленным

опричником] (Ibid., p. 123).

7 An allusion to Godunov’s Tartar origin [Намек на татарское происхождение

Годунова] (Ibid., p. 121).

8 For the travels of low-ranking officials the State Treasury paid for only two horses (out of usual team of three) [Путешественникам низких рангов государственное казначейство

оплачивало лишь двух лошадей (а не обычную тройку)] ( А. С. Пушкин. Повести

Белкина. Oxford, 1947, p. 59).

9 А. С. Пушкин. Цыганы. London, 1962, p. 27.

10 In the first edition the name of the stationmaster was given as Simeon Vyrin but the mistake was immediately corrected in the list of printer’s errors appended to the volume, showing that the original name, Samson, referring to the biblical hero deprived of his power by a woman, was important to Pushkin [В первом издании имя станционного смотрителя

145

приведено как Семен Вырин. Ошибка была сразу же указана в списке опечаток, прилагавшихся к изданию, где подчеркивалось, что подлинное имя, Самсон, ассоциирующееся с библейским героем (тот был лишен силы женциной), было очень

важно Пушкину] ( A. Pushkin. Complete Prose Fiction. Translated by P. Debreczeny.

California, 1983, p. 96).

11 The detail is autobiographical: like Silvio’s young adversary, Pushkin was eating cherries at the time of his duel in Kishinev with Zubov, a staff officer [Это

автобиографическая деталь: как и противник Сильвио, Пушкин ел вишню во время

своей дуэли в Кишиневе с Зубовым, штабным офицером] ( А. С. Пушкин. Повести

Белкина. Oxford, 1947, p. 18).

12 А.С. Пушкин. Цыганы. London, 1962, p. 60.

13 It is this kind of shocking vulgar language that caused the indignation of some of Pushkin’s early critics [Это как раз тот тип шокирующего, вульгарного языка, что вызвал

негодование ранних критиков Пушкина] ( А. С. Пушкин. Борис Годунов. Bristol, 1995, p.

116).

14 См.: А. С. Пушкин. Борис Годунов. Комментарий Л. М. Лотман и С. А.

Фомичева. СПб., 1996, с. 363.

15 «Нетворческий характер носит объяснение различных географических, исторических и прочих реалий. Преимущество комментатора перед читателем в данном

случае в том, что в его распоряжении имеются многочисленные справочные издания, которыми учащийся обычно не распологает» ( В. И. Фатющенко. О филологическом

комментарии к учебному тексту // Melbourne Slavonic Studies, 1971, № 5-6, p. 52).

16 A. Sinyavsky. Soviet Civilization. A Cultural History. New York, 1988.

17 По свидетельству проф. В. Г. Гака, его жена преподавала испанский язык в

советское время учителям русского как иностранного. Когда она дала им в качестве

лексического материала слова добродетель, милосердие, благородство, некоторые

возмутились: «Зачем нам эти устаревшие слова?!»

18 «Век», № 49 (465), 2001 г.

19 A. Sinyavsky. Op. cit., p. 196-201.

20 Аргументы и факты, 1994, № 4.

21 «Историческая эволюция любого литературного языка может быть

представлена как ряд последовательных «снижений», варваризаций, но лучше сказать -

как ряд концентрических развертываний» ( В. С. Елистратов, «Сниженный язык» и