Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)

Семинарский архив сохранил ещё один случай решительного выступления против инспектора. Автором жалобы и на этот раз явился соученик Чернышевского – Федор Залетаев. 28 октября 1843 г. епископ читал: «Небезвестно Вашему уже Преосвященству жестокости отца инспектора семинарии, каковую Вы благоволили ограничить в марте месяце сего года. А ныне он, по-прежнему имея ябедников, и сам вступил в ябедничество, сколь возможно вымышляя вины на учеников перед отцом ректором». Залетаев писал, что однажды по болезни пропустил урок и «был подвержен наказанию служить в столовой, стоять в оной на коленях, заключению в сторожескую камеру и телесному наказанию при отце ректоре». Наказание было особо жестоким, жалуется Залетаев, «так как сторож, избранный ими для наказывания, принёс одних лоз целое беремя для одного меня и переменными наказывал». В результате он неделю не ходил на уроки, а инспектор за эти новые пропуски занятий грозит «исключением из семинарии с худым поведением». Иаков написал на прошении: «За строгость начальство надобно благодарить. От строгости хорошая нравственность. Но с позволения ли ректора был сей ученик наказываем розгами. О сем представить мне отзыв со справкою о сем ученике». В позиции епископа заметен шаг назад в сравнении с резолюцией от 5 марта, в которой он требовал, чтобы не только ректора, но и его самого предварительно ставили в известность о каждом случае телесного наказания. Кроме того, в прошении Залетаева ясно сказано, что экзекуция проводилась в присутствии ректора, и вопрос Иакова лишь выдаёт стремление к формальному соблюдению справедливости. Между тем семинарское начальство известило преосвященного, что Залетаева наказали с позволения и в присутствии ректора «слегка отеческим духом» за пропуски уроков и богослужения «по лености» и что сей ученик «духа ленивого и упорного». 6 ноября епископ вынес окончательную резолюцию по делу Залетаева: «Следовательно, Залетаев достойно и благонамеренно наказан как опускавший классы и церковное богослужение по лености. Следовало бы Залетаева как за сей поступок, так преимущественно за бранные, законом воспрещаемые слова, употреблённые на начальство в прошении, исключить из семинарии, но, снисходя к юности и неопытности, оставить Залетаева в семинарии в надежде, что он исправится и принесёт плоды доброго поведения как вразумлённый начальническим взысканием». 20 июля 1844 г. Залетаев был уволен из семинарии.[239] После этой расправы жалоб на семинарское начальство со стороны учеников более не поступало.

Из соучеников Чернышевского в инспекторский кондуит за январь – февраль 1844 г. попали Николай Архангельский и Леонтий Кедровский («грубы и к праздношатательству склонны», наказаны соответственно 3– и 2-дневным «голодным столом»), Василий Промптов и Лев Предтеченский («на прошедшей сырной неделе были пьяны и произвели полное бесчинство и буйство», наказаны первый «7-ми дневным уединённым карцером», второй «лишением казённого содержания»), Иван Крылов («неоднократно по своеволию ночевал вне семинарского корпуса и обнаруживает дух дерзкий», наказан «4-х дневным уединением в карцере»), Никифор Рождественский («грубый и оказывает непокорность», наказание: «иметь в виду по окончании года»). В феврале 1844 г. Лев Предтеченский, Николай Архангельский и Николай Царевский вызывались даже в полицейский участок «для спроса при своём депутате по делу губернского секретаря Ивана Васильева Родникова о нанесении ему и жене его Александре Андреевой ругательств». Против фамилии Хрисанфа Тихомирова, замеченного в декабре того же года пьяным, епископ написал в журнале протоколов семинарского правления: «Тихомирова подготовлять в солдаты. Там трезвости доведут до высшей степени благопопечительностию начальства».[240]