На Афон

Итак, вернулись мы в Карловцы и началась наша обычная суетная, по сравнению со Св. Афоном жизнь… вплоть до 1924 года, когда Владыке все-таки дано было Господом посетить дорогой ему Св. Афон.

В этом году Владыка поехал в объезд своей обширной паствы, а главное в Иерусалим, где наша Духовная Миссия после Великой войны была в довольно тяжелом и запутанном положении. Ехал Владыка туда к Пасхе, но потом не помню почему мы не поехали прямо в Иерусалим, а заехали на Св. Афон, где и встречали Св. Пасху. В Солуни Владыка был на вербную субботу и служил там в русском храме. Там было очень хорошо – служило два священника, пел русский хор и обстановка была хотя и бедная, но очень задушевная.

Там пробыли три дня, причем Владыка читал лекцию, а в Великую среду вечером погрузились на небольшой пароходик и, когда совсем стемнело, пароходик двинулся к Св. Афону. Погода была сравнительно тихая, качки не было, да и Владыка переносил море хорошо. Только стало небо сереть и чуть-чуть рассветать, пред нашим взором стала обрисовываться темная гора, это и был Св. Афон. Чем ближе мы приближались к нему, тем все яснее и яснее становились нам уже св.[ятые] места. Сердце трепетало от радости, что Господь дает еще раз помолиться и поклониться святыням Афона, снова повидаться с братией, совершенно не тронутой никакой революцией, – все они там, как дети, тихи, скромны, доверчивы.

Но, вот, причаливаем и видим на лодке подкатывает неизменный отец Петр «лодочник», он всегда встречает гостей. Лет ему за 60, но он такой живой и моложавый, что можно подумать ему и 30 лет еще нет. С ним рядом духовник св. Пантелеимоновского монастыря, белый как лунь, небольшого роста с огромной бородой и усами отец Архимандрит Кирик и еще один монах, имени его не помню. Владыка увидал о. Кирика и говорит:

– Смотри, о. Кирик, в лодке, как он не боится, ведь ему уже много лет, а такой живой, да и о. Петр, видишь как суетится, чтобы поближе подъехать и нас сгрузить поскорее в лодку… Благодать Божия их укрепляет, – говорит Владыка, крестясь на показавшийся монастырь, – спаси их, Господи.

Погрузили, сперва, вещи в лодку, потом сошел Владыка, за ним я. Приняли гребцы благословение от Владыки и поплыли по морской глади, как по бархату. Восходило солнце и зелень цветущего Афона и в ней утопающие св.[ятые] обители, монастыри, скиты и келлии, представляли неописуемую и чудную картину полной тишины и присутствия Божией благодати. Пока ехали в лодке все время смотрели на эту красоту, Самим Господом устроенную и данную в удел Своей Пречистой Матери для возделывания на ней цветов неувядаемых – святых душ, которые растут и благоухают своими подвигами, трудами и постоянной борьбой со всякого рода искушениями.

Лодка причалила к пристани Пантелеимоновского монастыря, на пристани встретил нас о. наместник и еще несколько человек братии. В церкви шла утреня Великого Четвертка. Служил батюшка Игумен Мисаил, любимец всего Афона. Владыку отвели в Царские комнаты, там Владыка помылся и сразу же пошел в церковь.

Служба Великого Четвертка всюду правится торжественно и благодать Божественной Евхаристии особенно чувствуется в этот день, но тут на Св. Афоне в этом священном монашеском царстве, где дни и ночи проходят в молитве, где от поста и подвига иноки утомляются телесно, но горят духом, где у иноков изможденные лица, они едва ходят, а глаза их полны любви и ласки и преданности воле Божией, там заутреня Великого Четвертка совершается с особым благодатным подъемом, особенно заметным для нас, прибывших из суетного мира в тихую пристань Божественной любви и благодати.

Митрополит Антоний Храповицкий благословляет братию Пантелеимонова монастыря после трапезы. 1920 г.