На арене со львами

— Мы установили, что Хинмен связан с «Агро-Упаковщиками»,— сказал Андерсон.— Но он попросту заявит, что ничего не знал о здешних лагерях, и выйдет сухим из воды. В лучшем случае удастся доказать, что в моральном смысле он туповат. Конечно, для политической карьеры это некоторый изъян. Однако Мэдисон-авеню поможет ему очиститься. Но вот Тобин много лет поставляет рабочие руки «Агро-Упаковщикам», а из показаний, которые собрал Адам, видно, что скверными жилищными условиями, как они ни ужасны, дело далеко не исчерпывается. Эта компания систематически обсчитывала сезонников и не мешала их обсчитывать Тобину, а это уже не просто нравственная туповатость.

— Но, может быть, Хинмен и про обсчеты ничего не знал?— заметил Морган, с неудовольствием просматривая меню. Адам предсказал правильно: Согес-Два испортил им аппетит.— Во всяком случае, он заявит, что ничего не знал, а по правде говоря, даже мне не верится, чтоб Поль Хинмен самолично имел дело с таким проходимцем, как Тобин.

Адам засмеялся.

— Проходимцы для того и нужны, чтоб люди вроде Хинмена поменьше пачкали руки.

Андерсон сделал официанту знак принести еще виски, хотя допил свой бокал только он один.

— По мнению Адама, весьма вероятно, что Хинмен в прошлом вел с Тобином какие-то дела. И если Тобин это подтвердит, то стереть такое пятно будет не по силам даже на Мэдисон-авеню.

— Да, если только он это подтвердит, — повторил Морган.— Но не спорю: кандидату в президенты не очень-то полезно слишком часто ссылаться на то, что он «этого не знал». Нацисты, которых мы судили после войны, очень налегали на такое оправдание. Кому нужен президент, который не только не приводит в порядок собственное картофельное поле, но даже не знает, что там творится?

— Во всяком случае, не мне.— Андерсон пригубил второй бокал.— Мы этого сукина сына так шуганем от Белого дома, что он побоится туда войти даже с туристами.

— Стоит ли так радоваться? Вы ведь говорите о собственной партии!

— Совершенно верно, но для нее же будет полезнее, если мы сорвем овечью шкуру с мерзавца до того, как он сядет нам на шею. А шкуру с него мы сорвем непременно.

— Разумеется.— Адам взмахнул меню, словно отгоняя мух.— Мы спалим мерзавца на костре. А что еще мы сделаем, шеф?

— Очень и очень многое. Если вы не хотите, чтоб Поль Хинмен стал президентом.

— Мне плевать, кто президент.

— Послушайте, Адам,— сказал Морган.— Это вы хватили лишку.

— Ну, валяйте, выбирайте в президенты Махатму Ганди. Или вот его, сенатора Андерсона. Или хоть самого Иисуса Христа. Но что он поделает с Согесом-Два?

— Приведет в порядок. — Андерсон прихлебывал виски. — Во всяком случае, Андерсон это сделает. А за тех двух я отвечать не могу.

— Закон-то вы издадите, согласен. И они подчинятся. Покрасят отхожее место, может, даже и унитазы починят, после чего с полмесяца работа будет идти, как положено. А сами станут по-прежнему гнуть свою линию. Вы-то, конечно, уверуете, будто чего-то достигли.

— И достигну. Куда больше, чем вам кажется. Во всяком случае, попытаюсь.

— Рад за вас. Вы за свои дерзания вознесетесь на небеса, Хинмен не вознесется, а Согес-Два останется таким, как есть, навеки. Но мне-то что, вознесется президент на небеса или нет? Президенты нужны, чтоб бросать бомбы, проводить внешнюю политику и возиться с экономическими трудностями. А Согес-Два президентов не касается.

Андерсон взял бокал, поднял его и поглядел на Адама, словно провозглашая тост.

— Этого президента Согес-Два касаться будет. Если только он побьет Ганди и Христа на первичных выборах.

Все трое засмеялись, и настроение стало лучше. Только и всего. Казалось бы, никаких оснований не было считать, будто Андерсон задумал это всерьез. Однако и тогда и позже Морган, перебирая в памяти их разговор, твердо знал, что услышал нечто важное. Андерсон был сенатор без году неделя, да еще южанин, никому не известный и к тому же готовый разнести собственную партию и скомпрометировать виднейших ее лидеров. И все-таки Морган не сомневался (после этого вечера он почему-то знал это твердо), что Андерсон думает о «медном кольце», используя выражение, которое Морган позже услышит от одного из президентов.