На арене со львами

— Переписать и значит изменить. История, Морган, это только то, что видят в ней люди. Только то, что они знают лучше всего. Вот еще чем тридцать лет отличаются от тридцати восьми. Вы скоро сами в этом убедитесь. Тогда мне просто хотелось спрятаться, уехать, как вы сказали, куда-нибудь подальше, где никто слыхом не слыхал ни об этом штате, ни о Зубре Дареме Андерсоне. Раздать почти все деньги, забраться в нору и замуровать вход. Только вот Кэти это не вполне устраивало.— Он вдруг смешливо сморщился и отпил виски.— Так что не довелось мне спрятаться. Я побыл юристом, а потом занялся фермой. И все время я размышлял о положении дел и о себе самом, проверял кое-какие свои мыслишки. А потому, Морган, теперь, как мне кажется, я уже способен изменить историю. Пусть, по-вашему, это и невозможно. Дело ведь в том, что терять-то мне нечего.

Морган пригубил виски и поглядел на Андерсона. Его досада исчезла. Он отступил в тень, говорили про Андерсона, и Морган снова почувствовал себя газетчиком. Морган уже тогда сильно сомневался в том, что политика вообще имеет хоть какое-то значение. Он был убежден, что понимать людские поступки много важной, нежели располагать властью, понуждающей их к этим поступкам. Ему казалось, что величайшие вопросы, в которых нужно разобраться, величайший риск, на какой необходимо пойти, живут в самом человеке и нечего искать их на общественном поприще. Однако политики и их тонкое искусство увлекали его в чисто профессиональном плане— ведь они не щадят ни себя, ни своих трудов, ни те видения и побуждения, которые управляют их жизнью, и (тоже профессионально) Морган понимал, что Хант Андерсон, кем бы он ни был — дураком, пророком или же фанатиком с больной совестью,— во всяком случае, не из тех простодушных доброхотов, одного из которых он днем так ловко разыгрывал перед сенатской подкомиссией. Помимо всего прочего, Андерсон умел пить виски: налитый бокал пустел так же быстро, как бокал самого Моргана. А в те дни, подумал Морган, у меня даже мул свалился бы под стол.

— Ну, сегодня, если все учесть, вы предстали не в худшем виде. Во всяком случае, они вас слушали, а это уже кое-что значит.

Андерсон захохотал.

— Они пришли поглазеть, как сын Старого Зубра строит из себя политика. И мне, Морган, нужно было добиться, чтоб они увидели именно то, чего ждали. — Вновь та же чудесная улыбка осветила его лицо.— Старичков надо подбодрять. Какой бы жалкой ни была жизнь человека, Морган, ему нужно знать, что есть что-то, до чего он чуть-чуть не дотягивает. Может, он топчет какого-нибудь лежачего, но все-таки ему необходимо смотреть вверх и видеть человека, который выражается чуть грамотнее, знает чуть больше и живет чуть лучше. Поймите, не тот, кто недосягаем, не тот, кто его топчет,— просто ему необходимо знать, что в этом мире можно добиться чуть большего, нежели добился он. Точно так же он посещает церковь: может, он никогда не попадет в рай, но ему нужно знать, то рай существует и что у него все-таки есть надежда туда попасть.

Морган вспомнил слова Зеба Ванса: «Они охотно наплевали бы на закон, на землевладельцев, как плевал Старый Зубр».

— На вашем месте, имея желание изменить историю,— казал он,— я не рассчитывал бы на поддержку Зеба Ванса Макларена.

— Если я выставлю свою кандидатуру в губернаторы, он меня поддержать и не сможет. Это известно. Каффи дважды его поддерживал. И по законам, согласно которым живет эта шайка, у него нет выбора. Я просто-напросто умасливал старичка. Мне вовсе не нужно, чтоб он стал мне поперек дороги.

— Он мне говорил, то вы можете побить Каффи.

— А вы этому не верите. Вы считаете, что я дилетант. Сын человека, о котором добрым людям и вспомнить стыдно. Без собственной организации. Однако для скачек нужды две лошади, и если хромает на обе ноги, то обычно выигрывает вторая.

— Каффи — серенькая личность, но ведь такими были все наши губернаторы, кроме разве вашего отца и Зеба Ванса. И вам придется бороться не просто с Каффи, а со всей их шайкой. А нужно вам попросту взойти на ступеньку «лестницы», чего с вашим именем и в вашем возрасте добиться в общем нетрудно, если, конечно, торопиться вам некуда. Но выставить свою кандидатуру против Каффи сегодня — это верный способ вообще ничего не добиться. И вы сами это прекрасно знаете.

— У меня залезать на их поганую «лестницу» времени поту,— сказал Хант.— Мир изменяется, и придется им измениться тоже. В каком-то смысле, Морган, я действительно сын Старого Зубра. Пусть играют по моим правилам — вот чего я хочу. И этого же всегда хотел он.

— А как же с организацией? Откуда вы возьмете деньги на предвыборную кампанию? Кроме собственной чековой книжки, конечно.