На арене со львами

— Мало того,— залихватски продолжал Андерсон, совершенно освоившись со своей новой манерой,— мало того, держу пари, что здесь, на площади, не найдется сегодня, это через столько-то лет, ни одного человека, будь то мужчина, мальчишка или женщина, который сумел бы пройти завтра утром до Красных Ключей и перекрыть время Старого Зубра. Потому что, я сам лично проверял, дорога эта стала еще хуже, чем была в тысяча восемьсот девяносто первом году. А кто не верит, что старина Гравий Джонсон довел до такого состояния дороги в штате, пусть обует завтра башмаки покрепче и начинает от бензоколонки; кто доберется до перекрестка Красные Ключи меньше чем за два часа тринадцать минут, получит от меня в награду призового бычка с лучших пастбищ Старого Зубра.

— А сами-то вы пойдете? — выкрикнул кто-то из-за статуи.

Как Морган узнал впоследствии, у Мэтта там был свой человек, который должен был крикнуть эти слова, но не успел, ого опередил один из присутствующих — действительность превзошла ухищрения искусства.

— Я тоже! — отозвался Андерсон.— Я, может, еще позвоню Старине Гравию, уломаю его пойти с нами.

На следующий день по старой пыльной грунтовой дорого, возглавляемая долговязым Хантом Андерсоном, двинулась колонна из четырнадцати мужчин' — ' мальчишки были в школе,— двух женщин и примерно такого же количества фотографов и репортеров, своевременно предупрежденных Мэттом Грантом, и протопала одиннадцать миль мимо истощенных пашен и сосновых рощ до забытого богом и людьми селения Красные Ключи, где, может быть, и жило немало молодцов О'Нийлов, которые как один за Андерсона, но не видно было ни души и только два полуразрушенных приземистых фермерских дома с сараями чернели в отдалении на фоне зеленой стены леса.

На самом перекрестке торчал дощатый «универсальный» магазин на кирпичных опорах, некогда выкрашенный серебряной краской и весь увешанный жестяными вывесками. В нем хозяйничала одна древняя особа дамского пола в выцветшем ситцевом одеянии, которая ничуть не обрадовалась, а растерялась, когда ее прилавок обступила целая толпа незнакомых мужчин, требовавших пива и лимонада. Позднее андерсоновский выборный комитет открыл через дорогу закусочную, приносившую кое-какие доходы и ей, но сама старуха, хоть принадлежала к числу «молодцов О'Нийлов», так до конца и оставалась сторонницей Гравия Джонсона.

Из первой команды пешеходов, которую вел сам Хант, рекорд Старого Зубра побил только один человек — бывший почтальон, бойкий старичок, косой на один глаз. Морган приковылял последним и был зол, как черт. Вечером пошла вторая команда, составленная из мальчишек школьников, и на этот раз бычков выиграли двое.

Так начались «Андерсоновские хождения за тельцом», как окрестили эту деятельность «Кэпитал таймс» и другие газеты. Участники съезжались со всего штата — сначала их собирал «Андерсоновский комитет», потом они потянулись сами: и ради превосходных бычков, которых раздавал Андерсон, и в целях рекламы, и чтобы получить коммерческую поддержку сторонников Андерсона, и еще, безусловно, потому, что человек вообще любит покрасоваться и показать себя. На третий день одна из новых телевизионных студий штата выслала на место автобус с телеаппаратуры, и это еще больше повысило популярность «хождений за тельцом»: каждый надеялся, что телевидение приедет опять и покажет его, если он будет победителем и получит бычка. Когда же в состязаниях в третий раз принял участие сам Хант Андерсон, его снимала федеральная кинохроника, и он, перекрыв время Старого Зубра на точно рассчитанные тридцать секунд, заявил, что не может, правда, сам себя наградить своим же собственным бычком, зато пошлет цыпленка в подарок Гравию Джонсону (а тот упорно не замечал происходящего).