На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

— В таком случае этот юноша, о котором здесь говорится, очевидно был агентом Клана, — высказал свое мнение фермер — Ку-Клукс-Клан рано или поздно рассчитывается со своими врагами.

* * *

Хорошо одетая миловидная молоденькая девушка с золотистой головкой и в белой вуали, натянутой на дерзкий носик, помогала старой даме сесть в поезд на одном из вокзалов Нью-Йорка.

— Осторожней, бабушка, — сладким голоском сказала она. Затем с необычайной для девушки ловкостью она вскочила в поезд сама, усадила старую даму в плюшевые подушки и не отошла от окна, пока поезд не тронулся.

Пожилой господин, стоявший в коридоре, с любопытством смотрел на хорошенькую молодую барышню и с умилением следил за тем, с какой трогательной заботливостью она ухаживала за старой дамой.

«Совсем не то, что нынешняя молодежь, — подумал он: — вот бы моей Флоре показать это!» — Он не мог в восхищении не улыбнуться девушке, когда та достала подушку и одеяла и стала нежно приговаривать:

— Ложись, милая бабушка, ты очень устала, ты сегодня встала так рано! Я и дверь затворю, дует!!

Пожилой господин испытал бы, вероятно, горькое разочарование, если бы услышал дальнейшие слова, которые нашептывала своей бабушке образцовая девушка.

— Закрой глаза, старый идиот! Если ты только пикнешь, я убью тебя!

Угроза, по-видимому, возымела действие, потому что старая дама немедленно закрыла глаза и не шевельнулась больше.

Барышня, скучая, смотрела в окно, перелистывала книгу, даже слегка кокетничала с молодым человеком, расхаживавшим взад и вперед по коридору. Однако, когда тот выразил попытку войти в купэ, она бросила на него взгляд, исполненный такого возмущения, что он поспешно удалился и не показывался больше.

Одна толстая дама, менее щепетильная, без спроса ввалилась в купэ со множеством чемоданом и пакетов. Молодая девушка быстро подсела к своей бабушке, просунула руку под дорожное одеяло, угрожающе ущипнула ее за руку и что-то прошептала. Потом, с мольбой устремив свои глаза на спутницу, она сказала:

— Разрешите вас попросить: будьте добры не заговаривать с моей бабушкой! Я везу ее из лечебницы для нервных больных, и вид новых людей страшно волнует ее.

Толстая дама сочувственно посмотрела на молодую девушку и участливо сказала:

— Ах, бедное дитя! Какая страшная ответственность лежит на вас! Неужели у вас в семье нет мужчин, которые могли бы снять с вас такие обязанности?

— Увы, нет! — барышня глубоко вздохнула. — Я совершенно одинока, у меня нет никого, кроме бабушки. — Она бросила на собеседницу беглый взгляд: — Надеюсь, вы долго будете ехать с нами? Ваша участливость так радует меня!

— К сожалению, нет, мое бедное дитя! Я выхожу на следующей станции.

Барышня снова вздохнула, по почему-то это был скорее вздох облегчения, чем огорчения.

Поезд с грохотом несся дальше. Природа постепенно принимала другой вид. Показались огромные поля Дакоты. Медленно спускалась ночь.

Барышня, казалось, повеселела; она стала вполголоса насвистывать уличные мотивы, пригладила волосы перед зеркалом и натянула на лицо вуаль. В Оливе она вместе со спутницей сошла с поезда. Была уже ночь Падал холодный неприятный дождь. Ноябрьский ветер гулял по равнинам.

Барышня обратилась к начальнику станции.

— Мне необходимо отправиться сегодня же ночью на ферму Джонатана Смита, — заявила она. — Можно раздобыть автомобиль в этом проклятом гнезде?

— Само собой разумеется, — обиделся начальник станции. — Однако, я советовал бы вам переночевать в гостинице Вашингтон, недалеко от вокзала. Дороги от дождей попортились, и лучше ехать днем. К тому же ночная поездка обойдется довольно дорого.

— Это все равно, — нетерпеливо воскликнула барышня. — Я заплачу сколько угодно, но нам необходимо во что бы то ни стало сегодня же ночью добраться до фермы.

Начальник станции поклонился; он был свободный американский гражданин и умел почтительно относиться к богатству. На следующий день в городке стали поговаривать о том, что Джонатан Смит дождался большой радости — наследница Карнеджи, Рокфеллера или Мак-Кормика почтила посещением его ферму.

Пока начальник станции вызывал по телефону автомобиль, наследница Карнеджи, Рокфеллера или МакКормика наклонилась к бабушке и прошептала над самым ухом:

— Если ты без всяких разговоров не сядешь в автомобиль, я убью тебя! Понял, старый идиот?

Бедная старушка тихонько заплакала, однако, поверив угрозам жестокой внучки, она покорно, хотя и дрожа всем телом, села в автомобиль.

В автомобиле барышня, по-видимому, совершенно забыла о хороших манерах. Протянула ноги на противоположное сиденье, вынула из сумки небольшую трубку и закурила.

На маленькой ферме было тихо и темно. Несмотря на это барышня тотчас же отпустила автомобиль и стала терпеливо дожидаться под проливным дождем, пока в доме не услышали ее звонков и стука.

Франк, недовольный, показался в дверях. Увидев двух дам, он испуганно отскочил.

— Виноват, сейчас!

Он бросился обратно в дом, чтобы надеть хотя бы брюки.

Барышня яростно заревела ему вслед:

— Куда же вы убежали, чудак! Вы не видите, что ли, что мы стоим под дождем?