На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

В своем внезапном страхе, он совершенно упустил из виду приказать спящей женщине, чтобы она забыла все, что говорила и слышала в трансе.

Он приблизился к Грэйс и разбудил ее.

ЗАГАДКА ЛИЧНОСТИ

Грэйс лениво потянулась, как после долгого освежающего сна, и открыла глаза. Мягко и спокойно зазвучал ее голос в ушах Гарвея.

— Мне кажется, я заснула, Гарвей. О чем мы говорили?

— Ни о чем особенном, — отвечал он, делая над собой отчаянное усилие, чтобы казаться спокойным.

Она встала, подошла к нему и обвила его шею руками.

Он стиснул зубы и напряг всю свою силу воли, чтобы не отшатнуться от ее прикосновения.

— Как ты устало выглядишь, мой бедный мальчик, — сказала она нежно. — Пойдем, пора спать!

Она нагнулась над ним, гладя его по волосам. Вдруг ее глаза испуганно раскрылись, уставившись на лежавший на письменном столе предмет: зеленую голову индийского божества.

— Это ведь часть моего талисмана, — промолвила она, пораженная. — Та часть, которую я, — она перешла на резкий крик, — потеряла в тот вечер, когда убила Джона Роулея.

Только теперь Гарвей заметил свою ужасную оплошность.

Дрожа всем телом, он беспомощно ждал ее дальнейших слов.

— Что это я только что сказала? — воскликнула она и с ужасом тотчас добавила: — Я сказала правду: я убила Джона Роулея… но нет… это была не я… это была Мюриэль Брайс… но ведь Мюриэль Брайс — это я… и… и также… Грэйс… Уорд… Боже мой, боже мой, что все это значит?

С воплем она бросилась на колени перед Гарвеем и схватила его за руки.

— Гарвей, спаси меня, помоги! Что все это значит? Скажи, скажи, что я брежу. Но нет, я ведь не сплю… я убила Джона Роулея… Но ведь я его любила, — Грэйс Мэтерс его любила… Гарвей, говори же… скажи что- нибудь… я сошла с ума! Ради всего святого, скажи мне, кто я! Грэйс Уорд или Мюриэль Брайс?

Теперь она сидела на полу и дергалась как в судорогах.

Гарвей знал, что никакая ложь больше не поможет: он должен сказать ей всю правду. Но в состоянии ли она перенести это, в состоянии ли ее нервы, ее мозг выдержать это нечеловеческое испытание? Не опустится ли над ней черная ночь безумия? Он медлил.

— Гарвей! — стонала она. — Говори же, отвечай, кто я: Грэйс Уорд — твоя жена, или же Мюриэль Брайс — убийца?

Он осторожно поднял ее с пола и отнес на кушетку.

— Говори же! — повторила она в исступлении. — Мюриэль Брайс — преступница, она убила Джона Роулея, она хотела убить Этель Линдсей. Но кто же я? Ведь это тоже я сделала. Я — Мюриэль Брайс, или Грэйс Уорд?

— Ты — та и другая вместе, — произнес он, с трудом выговаривая каждое слово.

— Та и другая? Гарвей, как может один человек быть одновременно двоими?

— Врачи это называют раздвоением личности.

— Я этого не понимаю. Объясни мне!

— Бывает, что человек совершенно бессознательно ведет двойную или даже тройную жизнь, — это значит, что его различные Я проявляют себя самостоятельно, совершенно независимо друг от друга. Такое явление мы называем раздвоением личности. Наука еще точно не установила, чем оно вызывается; одни полагают, что это явление следует приписать влиянию подсознательного, другие же считают его одним из видов сумасшествия. Как бы то ни было, наука знает много подобных случаев, когда одно Я человека действует в полном противоречии с его другим Я, и в то же время ни одно из этих различных Я не знает о существовании другого.

— Значит, я…

— Да, в твоем лице соединились одновременно Грэйс Мэтерс и Мюриэль Брайс. В определенное время ты просыпалась от сна как Мюриэль Брайс и действовала как Мюриэль Брайс, без того, чтобы Грэйс Мэтерс об этом что-нибудь знала.

— Ив таком виде я совершила убийство! — вскричала она.

— Да. Грэйс Мэтерс была неповинна в убийстве, ты сама, дорогая, твое настоящее Я неповинно в убийстве.

— И все-таки я убийца! — зарыдала она в отчаянии. — Я убила человека, которого любила больше всех.

— Ты была бессознательным орудием в чужих руках, — сказал он мягко.

— Да, ОН приказал мне убить, и я должна была послушаться — я клялась исполнять всякий приказ. А Мюриэль Брайс ненавидела Джона Роулея.

Она замолчала, напряженно о чем-то думая, затем спросила:

— И это состояние, это раздвоение личности, может наступить каждую минуту? Я от этого не гарантирована? Боже мой, если бы ОН мне велел убить тебя, — ведь я бы и это сделала! Гарвей, я больше не могу так жить, дай мне яду, убей меня, прежде чем я успею совершить новое преступление, быть может, даже против тебя!

— Не говори так, дорогая, — просил он. — Теперь, когда нам известно твое состояние, мы знаем, что нам надо делать. Я тебя ни на минуту не буду оставлять и всю свою жизнь посвящу твоему излечению.

— Гарвей, как можешь ты еще любить меня теперь, когда ты знаешь, что я убила Джона?

— Я ведь уже сказал тебе, что твое настоящее Я неповинно в этом преступлении.

Оба некоторое время молчали. Молодая женщина всхлипывала, зарывшись головой в подушки. Гарвей ласково гладил ее по волосам.

Немного успокоив ее, Гарвей сказал: