На берегах Гудзона. Голубой луч. Э.М.С.

Она дрожала всем телом и умоляюще смотрела на него своими насмерть испуганными глазами.

Гарвей усадил ее рядом с собой на диван и попробовал успокоить. Однако, он видел, что страх ее усиливается.

— Словами ты мне не поможешь, — простонала она. — Мысли, ужасные мысли терзают мой мозг. Я сойду с ума, если не избавлюсь от них. Гарвей, не будь таким жестоким, неужели ты не в силах помочь мне? Ты ведь можешь изгнать эти мысли посредством гипноза.

Об этом он сам уже думал, но какая-то неизъяснимая боязнь удерживала его. Однако ему все же придется пойти на это, ибо в ее возбужденном состоянии снотворное средство не окажет никакого действия.

Гипноз казался Грэйс избавлением, верным спасением. С простертыми руками она молила мужа:

— Загипнотизируй меня, Гарвей, загипнотизируй! И когда я усну, попытайся узнать, откуда у меня этот страх, этот ужасный страх, который меня убивает.

Он все еще не решался.

— Я сам изнеможен, Грэйс, я переутомлен и не знаю, удастся ли мне это в моем теперешнем состоянии.

Она не обратила внимания на его возражение и, вскочив с кушетки, начала бегать взад и вперед по комнате, как дикий зверь в клетке, в отчаянии повторяя:

— Я схожу с ума! Я схожу с ума! — Лицо ее было перекошено, глаза выступили из орбит, а голос звучал резко и визгливо.

Он не мог больше видеть ее страдания. Он должен попытаться помочь ей.

— Подойди сюда, Грэйс. Успокойся, я исполню твое желание и загипнотизирую тебя. Садись вот здесь и заставь себя немного успокоиться, чтобы облегчить мне задачу.

— Благодарю, милый, благодарю!

Она бросилась в его объятия, прижалась головой к его груди и подняла к нему лицо.

Гарвей наклонился к ней. В то время, как он ее поцеловал, у него появилась странная мысль: он теперь прощается с Грэйс, прощается навеки.

Грэйс опустилась на кушетку, с силой сжала руки, стараясь успокоиться, и в ожидании вскинула на него глаза.

Он потушил большую люстру и оставил только лампу на письменном столе, свет которой падал прямо на лицо Грэйс. После этого он сел против нее и сделал над собой усилие, чтобы сконцентрировать всю силу своей воли.

ВРАТА РАСКРЫВАЮТСЯ

Через несколько минут глаза Грэйс стали неподвижными и безжизненными, затем они сомкнулись. Ее тело мягко, без сопротивления откинулось на подушки, грудь начала медленно и мерно подниматься и опускаться; она уснула.

— Ты спишь? — спросил Гарвей.

Странно-чужой голос ответил:

— Я сплю.

Он всмотрелся в ее лицо. Теперь выражение страха исчезло, она избавлена от своих страданий. Следует ли ему, не ограничиваясь этим, проникнуть в скрытые тайны подсознательного, разгадать которые можно только во время гипнотического сна?

Она сама требовала этого от него, и он должен попытаться вылечить ее. Зачем же он медлит? Что означает этот жуткий страх, сдавивший ему горло?

Пересилив свое нежелание, он спросил:

— Где ты находишься?

— В какой-то комнате.

— Опиши эту комнату.

Она послушалась. От ее описания у него мороз пошел по коже: он узнал рабочий кабинет Джона Роулея.

— Все огни потушены, горит только небольшая лампа, и в комнате почти темно, — продолжал монотонный голос.

— Комната эта пуста?

— Нет, в ней находятся два человека.

— Кто эти два человека?

— Джон Роулей и Мюриэль Брайс,

Мюриэль Брайс, Сердце Гарвея сильно забилось. Возможно ли, чтобы он именно этим путем узнал что- нибудь про эту таинственную женщину?

— Что происходит? — спросил он глухим голосом.

— На столе лежит маленький кинжал… на нем играет луч света… он сверкает…

Тихий голос становится громче, вырастая до рыдающего вопля.

— Кровь… кровь… револьвером ведь было бы гораздо лучше…

И сразу в голосе послышалась торжествующая нотка, когда она воскликнула:

— Он мертв!

Руки Гарвея задрожали. Однако он овладел собой. Грэйс так часто представляла себе эту сцену, что даже в трансе она не может отделаться от нее! Машинально он спросил:

— Кто убил Джона Роулея?

— Мюриэль Брайс.

— А кто такое Мюриэль Брайс?

— Мюриэль Брайс — это я.

С нечеловеческим усилием Гарвей подавил вырвавшийся из его груди крик, судорожно стиснув пальцами спинку стула, и, не отрывая глаз от лица молодой женщины, повторил, задыхаясь:

— Ты — Мюриэль Брайс?

— Да, я — Мюриэль Брайс.

Щеки Гарвея горели, зубы громко стучали, он был в лихорадке. Но ему снова удалось овладеть собой. Теперь он должен все разузнать!

— Почему ты убила Джона Роулея?

— Потому что я его ненавидела.

— Ты ненавидела Джона Роулея??

— Да, он был нашим врагом.

— Чьим врагом?

— Врагом Америки.

— Кто дал тебе поручение убить его?

— ОН.

— Кто это ОН?

Никакого ответа.

— Кто — ОН? — повторил Гарвей с затаенным страхом. Услышит ли он, наконец, это ужасное имя?

— ОН — тот, чье имя нам нельзя знать.

— Ты знала хорошо Джона Роулея?

— Нет, — до той ночи я его видела только один единственный раз,

— Ты его видела только один раз?

— Да, ОН показал мне его.

Теперь Гарвей вынужден был задать вопрос, который чуть не застрял у него в горле:

— Ты принадлежишь к Ку-Клукс-Клану?

— Да.

— С каких пор?

— Со времени автомобильной катастрофы.