На берегу незамерзающего Понта

— Что бы я тебе ни сказала, ты все равно сделаешь по-своему. Ты всегда делаешь все по-своему. Как? Вот как можно было тебе с твоим… с твоим умом, амбициями, достижениями променять Стасика на этого!

— А я не в лавке, — рассмеялась Полька. — Стас… наверное, правильный. Но у каждого свои правила.

— Типа правила рок-музыканта желторотого тебе больше подходят, — буркнула Лёлька. — Ну ладно, сейчас у вас новизна. А потом? У него гастроли, бабы, алкоголь, колеса. У тебя консерватория, а закончишь — в театре каком осядешь. Это если судить трезво. И? Бросит, как пить даст, когда надоест. И дай бог, чтоб киндером не наградил. Прощай карьера.

— А у нас наоборот будет, — сообщила Полина, сделавшись серьезной. — У меня гастроли и мужики, а он с киндером дома.

— Смешно! — крякнула подружка. — Не, я помню прекрасно, что советовала тебе потрахаться с кем-то, кроме Стаса, чтоб перебеситься. Но мать твою! Я не думала, что тебе настолько понравится! Ты должна была как-то… Блин, физиология у всех одинаковая! Че он там нового тебе показать мог, дуре?

— Сама дура, — беззлобно огрызнулась Полька. — Чего надо, то и показал.

— Любовь! — насмешливо фыркнула Павлинова и уткнулась в свой тортик. Бисквитный. С кремом и вишенкой. А главное — халявный. — Это все несерьезно.

— Но это же мое «несерьезно»?

— Твое, твое. У меня было — мне больше не надо. Такие, как твой Мирош, хороши на сцене и в постели. В жизни — никакого толку. Наплачешься, Полька, вот наплачешься!

— Тебя послушать, от Стаса я бы не плакала, — Полина уставилась на подругу.

— Плакала бы. В тепле, сытости и в брендовых шмотках. С уверенностью в завтрашнем дне. Пока детей шофер в элитную школу отвозит. А если б Штофель загулял — похрен, составили бы брачный контракт. Да и он тоже взрослый, состоявшийся, знает, что ему надо. Жизнь одна — и у тебя, и у него. Только ты собралась потратить ее на двадцатилетнего рок-музыканта. Не спорю — улыбка у него красивая. И голос охрененный. И тексты тоже. Но сейчас ты наверстываешь то, чем в восемнадцать не перебесилась.

— Никогда нельзя знать наверняка.

— И поэтому ты все взвесила и решила рискнуть! — возвела очи горе Лёля.

— Я просто живу.

— Жизнью не битая. Сначала тебя мать оберегала, потом Стасик. Игла в хрустальном яйце.

— А тебя напрягает? — не сдержавшись, брякнула Полина.

— Меня — нет. Я-то тебя тоже люблю. И тоже оберегала бы. Если тебя этот твой придурок обидит, от меня первой по роже получит. И с себя я ответственности не снимаю — сама надоумила, — тяжело вздохнула Павлинова и разжевала вишенку, запив ее глотком кофе.

— Ты нормальная? Ты тут при чем?

— Мои советы. Я тебя с толку сбила.

— Ты сейчас серьезно? — Полька медленно подбирала челюсть из чашки с кофе.

— А типа нет? До моих дебильных идей ты на других и не смотрела. А потом… посмотрела! И вот это вот все началось.

— Иван не имеет никакого отношения к твоим идеям, ясно?

Лёлька хмуро воззрилась на подругу с той долей скептицизма, которая присуща брюзжащим бабкам. А потом сказала:

— Ясно. С ним все не так, все по-другому. Теплее, свободнее, ярче. И с тобой такого никогда раньше не было, чтоб вот так дышать в полную грудь.

— Все сказала?

— Не злись. Я обязана была попытаться.

— Я не злюсь. Просто уясни себе, — Полина смотрела Лёльке прямо в глаза, — я не слушала тебя тогда, не слушаю сейчас.

— Прости, — Павлинова уныло опустила свою коротко остриженную голову. — Если тебе так правда лучше… я заткнусь, обещаю.

— Просто не учи меня жить.

— Как скажешь, — совсем несчастным голосом ответила Лёлька. — Я обожглась. Не хочу, чтоб и ты тоже…

— Зато у тебя будет шанс сказать, что ты предупреждала, — кивнула Полина. И было неясно, серьезно она или шутит.

— Да не хочу я так говорить! — возмутилась Лёлька и замерла с открытым ртом.

А за По́линой спиной раздалось насмешливое:

— Возрадуйся, Павлинова, тебе и не придется.

Полька быстро обернулась, и глаза ее заблестели.

— Привет!

— А ты говоришь, чтоб я корону дома оставил, — хмыкнул Мирош, наклоняясь, чтобы ее поцеловать. — Куда ни попаду — обо мне трындят. Тут оставишь! Привет…

Его губы скользнули по уголку ее рта. Потом он взглянул на Лёльку и рассмеялся — взгляд у той был испуганным и нахальным одновременно.

— Мы еще не доели! — заявила в свою очередь Полина.

— Вкусно?

— Очень!

Мирош придвинул стул от соседнего столика, уселся рядом, демонстративно раскрыл рот. И получил в ответ сунутое Полиной под нос меню.

— Жадина! — протянул Иван и забрал из ее рук незамысловатую папку. — Хочу такое, как у тебя.

К ним споро подбежала официантка и записала заказ. Павлинова с видом великомученицы взирала на парочку влюбленных идиотов напротив, но уходить не собиралась принципиально. Либо надеялась, что ее еще и подвезут. Конечно, Королла Мироша — это не спорткары и джипы Штофеля. Но Штофель ее никогда не подвозил, в отличие от Ивана, если он находил их вместе.

— Показал пацанам нашего Бродского, — между тем, сказал он, глядя на Полину, пока ждал свой заказ.

— И как им? — оживилась она. Даже тарелку отодвинула.