На берегу незамерзающего Понта

— Как такое вообще могло случиться?! — удрученно вздыхала Лидия Петровна, разглядывая ее, Танин, покрасневший от насморка нос. — Представляете, цитату забыла, а вам было бы в эту главу так кстати. Вот уже никакой памяти!

— Ну, может быть, в другой раз, я завтра подойду, — безбожно гундося, попыталась утешить наставницу Зорина.

— Вам бы завтра отлежаться, у вас день свободный, — задумчиво проговорила преподавательница и вдруг оживилась. — А знаете, что… Едемте к нам. Я вам книгу дам. Цитату покажу, а остальное сами почитаете на досуге. Очень полезная книга. А у нас в библиотеке всего два экземпляра и всегда на руках.

— Ну зачем вы будете утруждаться, Лидия Петровна? Я в городской библиотеке могу спросить, наверняка там можно отыскать. Вы мне автора только скажите, я запишу.

— А в городской вообще не найдете, — махнула рукой Горовая. — Давно вынесли. Издание 50-х годов, нынче редкое. Не раритет, конечно. «Судебные речи известных русских юристов». У меня ее брали читать даже не правоведы. Поинтереснее детективов, говорят. А профессора Ворожейкина, составителя, мне довелось знать лично. Он в МГУ преподавал, а я на курсы повышения квалификации ездила. Раньше популярно было, — Лидия Петровна грустно усмехнулась. — А еще молодость была и здоровье.

Таня в подтверждение ее слов шмыгнула носом и кивнула. Со здоровьем в последнее время была просто беда. Третий день на парацетамоле. Знобило, голова даже кружилась, носоглотка вся отекла. Еще и курсовая эта…

— Я бы почитала, — просипела она. — Хоть на пару дней. Не задержу.

— Об этом не переживайте. Как прочитаете, так и вернете. Значит, на том и порешим, сейчас за мной приедут, и мы отправимся за книгой.

— А это удобно?

— Конечно, удобно, — настаивала Лидия Петровна. — Возьмете книгу — и домой дописывать курсовую.

— Спасибо большое! — обрадовалась Таня. Она в ту пору была похожа на игривого котенка, у которого все на свете было в первый раз. Собственно, так оно и получалось. Ей было восемнадцать, и перед перспективой получить нужную книжку и побывать в настоящем профессорском доме и простуда, и отвратительная погода, и врожденная стеснительность были бессильны.

Они стояли во дворе университета, прячась под зонтиком — одним на двоих — от дождя. И Зорина даже своими забитыми ноздрями слышала запах пряных духов с горчинкой. Тогда она не понимала ничего в хорошей парфюмерии, но даже своим, совсем не взрослым умишком сообразила: дорогие, французские, не чета тёткиной «Персидской сирени».

И, наверное, потому совсем не удивилась, когда возле них остановился не жигуленок и даже не москвич, а темно-синяя Volvo 940. Она наблюдала за Лидией Петровной, ковыляющей к машине, а сама так и замерла под дождем, глядя, как из совсем другого мира выскочил навстречу преподавательнице молодой мужчина в кожаной куртке и джинсах.

— Зачем мокли, Лидия Петровна? — спросил он, распахивая перед ней дверцу и помогая сесть в салон.

— Чтобы ты зря не ждал. У вас у всех всегда времени в обрез, — сказала Горовая, устроившись на сиденье возле водителя, и только сейчас заметила так и стоящую в стороне студентку. — Что же ты, Таня! Иди скорее.

Мужчина обернулся следом и на мгновение замер. Потом снова повернулся к Лидии Петровне. Но спросить не успел.

— Моя студентка, едет к нам.

Таня подошла поближе, глядя на незнакомца, рассматривая его как картинку в модном журнале и тщетно пытаясь отвести взгляд. Он не был коротко стрижен, как в основном стриглись знакомые ей мужчины. Светло-русые волосы, сейчас темнеющие под дождем, отрасли и топорщились в разные стороны. Лицо открытое, подвижное, с крупными чертами, среди которых ярче всего были губы. До тех пор, пока не заглянешь в глаза. Вот когда она по-настоящему пропала.

— Здравствуйте, я Таня Зорина, — зачем-то сказала она, уверенная, что он и не запомнит.

— Здравствуйте, Таня Зорина, — очнувшись, поздоровался он и быстро распахнул и перед ней дверцу. — Садитесь, иначе промокнете до нитки.

Она кивнула и прошмыгнула мимо него на заднее сидение, чтобы потом всю дорогу бороться с искушением заглядывать раз за разом в зеркало заднего вида, в котором отражалась лазурь всего этого мира, плещущаяся во взгляде одного-единственного человека. К концу дороги, помалкивая и прислушиваясь, она знала, что его зовут Дима, и что сегодня его очередь забирать Горовую с работы — в общественном транспорте она не ездила, службой такси пользовалась только в случае крайней необходимости. Не понимала Таня только того, кем он приходится Лидии Петровне. Близкий родственник. Решила, что сын, хотя они были совсем-совсем не похожи.

Для полного счастья ее разобрал кашель, и она судорожно уткнулась в носовой платок, поминутно извиняясь за то, что разбрасывает вокруг себя бациллы.

— Это никогда не закончится, — горестно заключила она после особенно продолжительной рулады.